148 – 144 гг. до н.э.: Появление Вириата и победа над Гаем Ветилием (Simon H.)

Пока в обеих Испаниях царило спокойствие — в Ближней Испании после заключения мира Марцеллом, в Дальней — после вероломных действий Гальбы и Лукулла¹. Для Рима такая ситуация была весьма полезна, поскольку начиная с 149 г. его внимание полностью переключилось на Третью Пуническую войну. К тому же произошла смута в Македонии, связанная с появлением Лжефилиппа, а после ее окончания начались осложнения в Ахайе. К этому времени, однако, в Испании уже вновь стало неспокойно, а именно в Hispania Ulterior. Подобно тому как недавно карфагеняне хотели воспользоваться тем обстоятельством, что Массиниссу отвлекали войны Рима в Испании, теперь также отчетливо вырисовывалась связь между двумя различными конфликтами. Во время переговоров с ахейцами в 147 г. в Эгии римский посол Секст Юлий Цезарь (консул 157 г.) попытался утихомирить греков. Враги Рима из числа ахейцев даже истолковали это как проявление слабости, обусловленной «событиями в Ливии и Иберии» (Polyb., XXXVIII, 10, 10). Речь, естественно, идет об осаде Карфагена, которая требовала огромных усилий. Кроме того, в Греции, очевидно, знали, что римляне неудачно сражаются в Испании.

Сообщения о действиях претора Гая Ветилия, очевидно, и были теми известиями, которые проникли в Ахайю — если только то же самое не произошло в Испании в 148 г. Начиная со 150 г. обе испанские провинции управлялись преторами. Первый из них, имя и судьба которого нам известны, был упомянутый Ветилий, претор Дальней Испании в 147 г. (App. Iber., 61, 257-63, 266; Liv., per. 52; Oros., V, 4, 2: C. Vecilius; Diod., XXXIII, 1, 3: Vitellius)². Вновь лузитаны вторглись в Турдетанию числом 10 000 человек, причем среди них было немало тех, кто спасся от Гальбы и Лукулла (App. Iber., 61, 256). Ветилий привел из Рима новые войска и присоединил к ним те, что уже находились в Испании. Отнюдь само собой не разумелось, что каждый претор имел при себе свежие войска, и это, по-видимому, со стороны римлян было мерой, которая особенно бросалась в глаза, если учесть, что шла Третья Пуническая война. То было ответом на лузитанское вторжение, которое имело место еще в 148 г.³ В целом в распоряжении Ветилия было приблизительно 10 000 человек (61, 257). Поначалу претор действовал успешно. Он атаковал неорганизованные отряды лузитан, нанес им тяжелые потери и принудил их отступить в место, где они, судя по всему, оказались в практически безвыходной ситуации⁴: оставаясь там, они погибли бы от голода, а при попытке вырваться, несомненно, попали бы в руки римлян. Находясь в таком отчаянном положении, лузитаны отправили к Ветилию послов и просили его предоставить землю, где они смогли бы поселиться. Ветилий пошел навстречу их желаниям, и дело уже близилось к заключению договора (App. Iber., 61, 257—258)⁵. Однако в этот момент сказались последствия бесчестного поведения прежнего римского наместника. Среди окруженных лузитан находился человек по имени Вириат. Он также был из числа тех, кто ускользнул от нападения Гальбы. Теперь он объявился и напомнил своим землякам о недавнем вероломстве римлян. Сколько раз они, несмотря на все клятвы, нападали на лузитан, и теперешнее лузитанское мойско состоит из остатков тех отрядов, которые стали жертвой Гальбы и Лукулла — последнее, пожалуй, на тот момент было явным преувеличением. Кроме того, Вириат объяснил, что есть надежда спастись, если они будут слушаться его (App. Iber., 61, 259. Аппиан здесь кратко передает прямую речь, как то следует из ???????????? неполно переданного в oratio obliqua⁶).

Об этом Вириате, чьи энергия и осмотрительность скоро стали хорошо известны римлянам, впоследствии сообщали самое разное. Он принадлежал к числу тех лузитан, что жили недалеко от океана (Diod., XXXIII, 1, 1), и был простым пастухом (Diod., XXXIII, 1, 1; Liv., per. 52; Dio Cass., XXII, 73; Eutrop., IV, 16, 2; Oros., V, 4, 1) в горах, находящихся, вероятно, в современной центральной Португалии⁷. Именно благодаря своему низкому происхождению он обладал ценнейшими качествами военного предводителя. Жизнь пастуха в горах закалила его тело (Diod., XXXIII, 1, 1); непритязательность была его второй натурой⁸, и постоянная необходимость быть готовым к борьбе с разбойниками и дикими зверями (Diod., XXXIII, 1, 2) в высшей степени закалила его ум и душевные силы. Но он обладал также способностями, которые не объяснялись его происхождением. Вириат отличался выдающимися военными дарованиями⁹, а также данными, необходимыми для руководства людьми¹⁰. Сильный характер позволил ему одолеть соблазн предаться сибаритству в годы наивысшего могущества (ср. анекдотический рассказ у Диодора — XXXIII, 7, 1—3), что также весьма укрепило его отношения с воинами. Но более поздних авторов всегда очаровывал феномен его налета, который обретал вид формулы: сначала Вириат пастух, затем разбойник и, наконец, полководец¹¹.

Таким образом, Вириат сумел убедить соотечественников и правильности своих слов, вдохнуть в них новые надежды и убедить их избрать его предводителем¹². Он даже выставил несь отряд перед фронтом, словно для сражения. Однако большей его части Вириат приказал, как только он вскочит на коня, мгновенно рассеяться во все стороны и стремиться любыми возможными путями достичь города Триболы, где и ожидать его. Он выбрал лишь 1 000 всадников и оставил их при себе¹³. По его знаку все лузитаны обратились в бегство. Поскольку, однако, они ушли в самых различных направлениях, Ветилий поостерегся преследовать их. Вместо этого он атаковал Вириата, который пока поджидал его. В завязавшейся схватке Вириат, в чьем распоряжении были отличные лошади, применил местную кавалерийскую тактику чередующихся атак и отходов, тактику, с каковой римским легионам еще не приходилось сталкиваться¹⁴. Таким образом ему удалось удерживать римлян в течение двух дней в этой местности. Когда Вириат уже был уверен, что его люди находятся в безопасности, он дождался ночи и на своих выносливых конях, используя нехоженые тропы, достиг Триболы. Римляне не смогли преследовать его из-за тяжелого вооружения и незнания местности, к тому же их лошади не подходили для этого (App. Iber., 62, 260—263). Этот удавшийся маневр, который спас лузитан из отчаянного положения, снискал Вириату среди его народа великую славу, что побудило их подняться на борьбу под его предводительством, и война, которая и раньше уже стала время от времени надоедать римлянам, приняла угрожающий характер для дальней провинции, ее наместника и стоявшего там войска (62, 264 и далее).

Ветилий все же стал преследовать лузитан и направился в Триболу. Здесь Вириат приготовился дать новое сражение¹⁵. Он устроил засаду в зарослях, густо росших там, и стал заманивать в нее римское войско притворным бегством. Когда римляне миновали засаду, они внезапно увидели, что их спереди и сзади атакуют лузитаны. Многие были убиты, взяты и плен или сброшены в пропасть. Среди пленных оказался и претор Ветилий. Однако лузитанин, взявший его в плен, не узнал римского командующего и убил его, «очень толстого старика, который ни на что не годен»¹⁶. Из 10 000 человек римского войска лишь 600 спаслись в Картейе¹⁷. Командование над ними принял квестор Ветилия, который расставил солдат, еще охваченных страхом, охранять стены. Теперь римляне почувствовали, что мирное завершение кельтиберской войны выгодно для них вдвойне. Квестор потребовал у беллов и титтов для своего сильно поредевшего войска вспомогательные отряды в 5 000 человек, которые и были ему немедленно предоставлены. Их отправили против Вириата, однако все они погибли до единого (App. Iber., 63, 268; формула «так, что не осталось даже вестника поражения», уже встречалась у Аппиана (Iber., 57, 242), см. гл. I. § 3). После этого квестор уже не предпринимал никаких действий, но заперся в Картейе, ожидая там свежих войск из Италии (63, 268), на прибытие которых он рассчитывал, отправив в Рим соответствующую просьбу. Между тем Вириат покинул место своего недавнего успеха и вторгся в земли карпетанов, которые уже относились к ближней провинции, чтобы опустошить плодородную область, что он без особого труда и сделал¹⁸.

Примечания:

[1] X. Гундель усматривает в одном из пассажей Светония (Galba, 3, 2: «говорят (tradunt), что… [Гальба] перебил тридцать тысяч лузитанцев, из-за чего возгорелась Вириатова война». — Пер. М. Л. Гаспарова) указание на то, «что Вириат сразу после 150 г. начал активно бороться с римлянами, чтобы отомстить им» (Gundel H. Viriatus // RE. 2. Reihe. Hbbd. 17. 1961. Sp. 207). Это едва ли верно. Против такого предположения свидетельствуют усилия в защиту лузитан, предпринимавшиеся в Риме, что предполагает мирные отношения. Указание Светония (tradunt) скорее говорит о представлениях, возникших позднее. Мысль о связи между вероломством Гальбы и возобновлением войны, по-видимому, присутствует и в Оксиринхской эпитоме (52, Z. 146—148), правда дополненной не вполне надежными сведениями.
[2] См.: Cundel H. Vetilius (1) // RE. 2. Reihe. Hbbd. 16. 1958. Sp. 1835-1836.
[3] Выражение Аппиана в Iber., 61, 257, где говорится, что Ветилий привел из Рима «другое войско», возможно, даже указывает на неудачное ведение римлянами войны в предыдущем году. Не исключено, что уже эти события были известны ахейцам.
[4] По мнению А. Шультена, окружение произошло в долине или дефиле, окруженных горами (Schulten A. Viriatus // NJb. Bd. 39. 1917. S. 217. Anm. 1).
[5] Г. Де Санктис связывает с этим (предварительным) успехом Ветилия замечание в Оксиринхской эпитоме (51, Z. 136) и предполагает, что Ветилий, окружив лузитан, даже направил в Рим победное донесение (De Sanctis C. Storia dei Romani. Vol. IV. La fondazione dell’impero. Pt. 1. Dalla bataglia di Naraggara alla battaglia di Pidna. Torino, 1923. P. 483). Детали нам неизвестны (с сомнениями: Cundel H. Viriatus. Sp. 208). Представляется лишь весьма вероятным, что у Ливия под 147 г. сообщалось о победе римлян над лузитанами. То, что Г. Де Санктис считает театром боевых действий Влижнюю Испанию (De Sanctis C. Storia dei Romani. Vol. IV. Pt. 1. P. 483), несомненно, является ошибкой.
[6] То же см. у П. Фирека и А. Г. Рооза применительно к Арр. Lib., 73,343.
[7] По мнению А. Шультена, Сьерра Эстрейя (Schulten A. Viriatus. S. 215).
[8] Dio Cass., XXII, 73, 2; Diod., XXXIII, 1, 2 и 21a. Аналогичные черты характера названы в историческом повествовании: Арр. Iber., 67, 287; 71, 312. О Вириате в годы его наивысшего могущества: Diod., XXXIII, 7, 2—3. В этом отношении он описывается как воплощение добродетелей своего народа. У Страбона в связи с этим говорится: «Все жители гор (т. е. лузитаны) ведут простой образ жизни, пьют воду, спят на голой земле» (Strabo, III, 3, 7, р. 154-155).
[9] Dio Cass., XXII, 73, 3; Diod., XXXIII, 1, 2; 21а; Flor., I, 33, 15 = II, 17, 15; lustin., XLIV, 2, 7. Примеры его военных хитростей многочисленны, и о них будет рассказано в соответствующих местах.
[10] Dio Cass., XXII, 73, 4; см. также: lustin., XLIV, 2, 7 — 8. Особо отмечается справедливость при разделе добычи, а в связи с этим и тот факт, что в его войске никогда не было мятежей: Арр. Iber., 71, 318-319; Diod., XXXIII, 1, 3; 5; 21а; Cic. De off., II, 40. Эти обстоятельства подчеркиваются не без умысла, читатель должен воспринимать их на фоне нечестного раздела добычи Гальбой (App. Iber., 60, 255) и мятежом против Цепиона (Dio Cass., XXII, 78). X. Гундель справедливо указывает на то, что такое поведение Вириата обусловливалось скорее чертами характера, нежели трезвым расчетом.
[11] В подлинном виде эта трехступенчатая структура присутствует у Диона Кассия (вообще наиболее отточенная характеристика Вириата): пастух — разбойник — военачальник (??????? — ?????? — ?????????) (XXII, 73, 1). Часто намеренно или по ошибке стилизованная, эта формула предстает перед нами в различных вариациях, иногда только в виде намеков вплоть до поздних авторов: Diod., XXXIII, 1, 3; Liv., per. 52; Veil. Pat., II, 1, 3; Frontin., II, 5, 7; Flor., I, 33, 15 = II, 17, 15; Eutrop., IV, 16, 2; Oros., V, 4, 1; Auct. de vir. ill., 71, 1; loh. Antioch., FHG, IV, 538, fr. 60. На совпадение между Дионом Кассием (XXII, 73), Ливием (per. 52) и Орозием (V, 4, 1) указывает Буассевен в его издании Диона Кассия (комм, ad lос.).
[12] Проверить достоверность рассказа Аппиана невозможно. Указания Ливия (per. 52) и Орозия (V, 4, 1—2) противоречат ему лишь предположительно. Слова Ливия (per. 52) «он захватил всю Лузитанию (totam Lusitaniam occupavit)» (до упоминания о Ветилии) могут быть упрощением и преувеличением, часто встречающимися в эксцерптах, и, видимо, совсем как у Орозия, уточняются сообщением Флора (I, 33, 15 — 16 = II, 17, 15 — 16), из которого следует, что это замечание относится ко времени деятельности Вириата в целом. Рассказ Аппиана (Iber., 62, 260 — 263) подтверждается сообщением Фронтина (II, 13, 4). По-видимому, традиция достаточно однородна.
[13] По мнению А. Шультена, Трибола находилась недалеко от Картейи (Schulten A. Viriatus. S. 219).
[14] О лузитанской тактике см.: Caes., ВС, I, 44, 1—2. Сципион воспользовался этим приемом при отступлении, чтобы спасти Рутилия в 134 г. (App. Iber., 88, 383). Подобным же образом вели борьбу нумидийские всадники с войском Цезаря в 46 г.: [Ps.-Caes.] Afr., 6, 3—5; 14, 2—3; 69, 4.
[15] App. Iber., 63, 266; Frontin., II, 5, 7. Поражение римлян имело место еще в 147 г. (см. экскурс, § 3). Э. Корнеман датирует его уже весной 146 г. (Котетапп E. Die neue Livius-Epitome aus Oxyrhinchus. Berlin, 1904. S. 96—97), дезориентированный данными Opoзия (V, 4, 2), что, однако, не переубедило X. Гунделя (Gundel Н. Viriatus. Sp. 210).
[16] App. Iber., 63, 266. О смерти Ветилия сообщает также Диодор (XXXIII, 1, 3). Согласно Орозию, претор спасся (V, 4, 2). Здесь, однако, он явно перепутал Ветилия с его квестором — так считает X. Гундель (Gundel H. Vetilius. Sp. 1835 — 1836), поскольку Ливий (per. 52) также сообщает о пленении претора.
[17] App. Iber., 63, 267. К западу от Гибралтара, см.: Schulten А. Viriatus. S. 219. По мнению Э. Хюбнера, упомянутый здесь Аппианом Карпесс и Картейя идентичны (H?bner E. Carteia // RE. Bd. III. 1899. Sp. 1619).
[18] App. Iber., 64, 269. Это опустошение равнинной области вообще характерно для тактики Вириата. Кроме того, о подобных его действиях говорится в следующих местах: App. Iber., 64, 272; 66, 282 (70, 298 представляет собою случай иного рода), кроме того: 56, 234 (Пуник); 57, 239 (Кавкен); 57, 241 (в Африке); 73, 301 (одновременно с Вириатом). Оборотной стороной этого время от времени становился недостаток продовольствия (68, 288: Вириат против Сервилиана).

Источник:

Симон Г. Войны Рима в Испании. «Гуманитарная Академия». Санкт-Петербург, 2008.
Перевод: А. Короленков.