Тренировка римской армии. Подготовка победы (Le Bohec Y.)

Что требуется от солдата? Во-первых, подчиняться командирам, затем, если придется, погибнуть в бою. По крайней мере, так думают многие наши современники и большая часть историков; с их точки зрения, упражнения являются всего лишь одной из сторон повседневной жизни воина и должны быть рассмотрены где-то между главами, посвященными лупанару, и о термах. Так, крупнейшие энциклопедии по античности: «Паули-Виссова» и «Даремберг-Сальо» — не сочли нужным уделить даже краткой статьи этому виду деятельности армии.

Однако такое отношение требует серьезных корректив. В наше время ряд военных специалистов¹ заметили, что данные занятия представляют большую важность, чем предполагалось раньше, и отдельные исследователи высказывали догадки об исключительной роли, которую играли военные упражнения в достижении боеспособности римских войск. Но никто не поставил эту проблему напрямую — ученые всегда затрагивали ее косвенно: А.Нойманн — изучая уставы², а Р.Дэвис — через археологию, занимаясь исследованием полей для маневров конницы³. В этом и заключается серьезный пробел, который необходимо восполнить.

А ведь тренировкой не следовало бы пренебрегать⁴: именно ею можно объяснить львиную долю успехов римской армии. Военное искусство в глазах древних представляло собой науку — «дисциплину», которой можно научить и научиться, подобно математике или литературе. Для обозначения этого вида деятельности латинский язык располагал двумя словами: exercitium и exercitatio. В большом лексиконе «Thesaurus linguae latinae», где приводятся все ссылки на известных авторов, каждый из приведенных двух терминов занимает объемистые колонки⁵. Это показывает значение данного явления и делает еще более странным отсутствие интереса к нему со стороны современных исследователей. Сами римляне придавали очень большое значение тренировке. Варрон⁶ в своих этимологических изысканиях без колебаний перевернул то, что нам кажется естественным порядком: он выводил происхождение слова «войско» (exercitus) из глагола «упражнять» (exercito). А Цицерон⁷ поддержал его своим авторитетом: «Видишь, каково у нас значение слова «армия»; [и] что говорить о тренировке легионов? Поставьте в строй солдата столь же мужественного, но нетренированного, и он будет выглядеть как женщина».

Не претендуя на исчерпывающее перечисление литературных или эпиграфических источников, затрагивавших данный вопрос⁸, можно все же упомянуть многих авторов, которые более чем вскользь говорят об этом занятии. Скажем, Оносандр⁹ в середине I в. н.э. напоминает командующему о его должностных обязанностях. Немногим позже потерпевший поражение от Веспасиана и Тита иудейский военачальник Иосиф Флавий¹⁰ объясняет свою неудачу боеспособностью, которой легионы обязаны такого рода занятиям. Разумеется, об этом часто сообщает и Тацит.

Но больше всего сведений по этой проблеме предоставляет эпоха Адриана. Сам император придавал большое значение упражнениям¹¹. Подобное отношение позволяло ему обеспечить повиновение личного состава войск, который упрекал его если не в некотором «пацифизме», то в известной нехватке наступательного духа. Адриан лично прибыл в Ламбезис, к северу от Ореса, чтобы руководить маневрами африканской армии, а в знаменитых речах, большей частью сохранившихся благодаря одной из надписей¹², он выражает свое отношение к этому. Один из его полководцев, Арриан¹³, в ходе инспекционной поездки по лагерям, расположенным вокруг Черного моря, устраивал учения солдат. А некий трибун, командовавший вспомогательной частью из тысячи батавов, размещенной в Нижней Паннонии, гордится тем, что он пересек Дунай вплавь впереди своих вооруженных воинов, и уточняет, что Адриан был свидетелем этого подвига¹⁴. Можно также процитировать малоизвестное место из Фронтона¹⁵. Но все же самым интересным источником по этой теме остается Вегеций¹⁶, который писал в IV в., но давал сведения о предшествовавших эпохах. Он упоминает, в частности, авторов, произведениями которых пользовался: прежде всего, это Катон Старший, затем три великих императора (Август, Траян и опять же Адриан), и наконец, Таррунтен Патерн и Корнелий Цельс.

Вопрос, который теперь встает перед нами, состоит в том, чтобы понять, почему трнировкам придавалось такое большое значение. На этот вопрос будет дан не один, а несколько ответов.

Значение тренировки

Военные функции

Очевидно, что именно в военной сфере тренировки играют важнейшую роль. Важность этих занятий понималась еще с республиканских времен, достаточно назвать Катона Старшего, Варрона и Цицерона. Можно было бы найти и другие, более древние примеры¹⁷, но это не входит в наши задачи, а потому вернемся к эпохе Ранней империи. Основная цель тренировки состоит в том, чтобы дать римскому солдату превосходство над варваром во время битвы.

Легионер должен прежде всего превосходить своего вероятного противника физической силой¹⁸; легко понять, что на первый план здесь выступают спортивные занятия. Но нужно также закалить характер. «Своими военными упражнениями римляне готовят не только крепкие тела, но и сильные души» — отмечает Иосиф Флавий¹⁹. Эта практика позволяет, кроме того, лучше переносить ранения²⁰, не поддаваться панике. Большое значение имеет психологический эффект. Он дает заметное преимущество: если солдаты способны выполнять свои маневры в совершенстве в присутствии врага, этот последний рискует потерять боевой дух и может уклониться от сражения путем бегства²¹.

Более того, учения связаны с дисциплиной²², а она была так важна, что ее обожествили и воздвигали ей алтари в лагерях. Дисциплина не сводилась к слепому повиновению приказам — такое поведение скорее являлось следствием. На самом деле в слове «disciplina» мы находим корень disc-o, -ere; а этот глагол означает «учиться»²³. Иными словами, необходимо освоить военное ремесло, «выучиться» ему во всех тонкостях. Выполнять приказ, даже если он кажется бессмысленным, проявлять уважение к старшим, — все это является частью профессиональных требований, этому учат²⁴ так же, как владению оружием или строительству оборонительного вала. Воин, знающий, что он должен делать — поскольку он это тысячу раз повторял на учениях — полностью уверен в себе и в своих командирах²⁵. Римская армия применяла принцип, воспринятый в наши дни многими военными школами: «учиться, чтобы побеждать», — хотя уровень требуемых знаний сводился к техническим навыкам и в целом был довольно невысок.

Пассаж из Тацита²⁶ прекрасно демонстрирует действенность такой подготовки. Римские солдаты, хорошо тренированные и, следовательно, дисциплинированные, без колебаний подчиняются приказам, принуждающим их оказаться в поле досягаемости вражеских стрел, так как они знают, что ценой некоторых потерь они достигнут блестящего успеха. «Он (полководец Цериалис. — Лет.) после трехдневного перехода появляется перед Ригодулом (совр. Риоль близ Трира), где заперся Валентин со своими треверами. Место это окружено горами и защищено рекой Мозеллой, однако Валентин велел вдобавок вырыть еще рвы и нагромоздить груды камней. Вражеские укрепления не устрашили римского полководца, он приказал пехоте прорвать оборонительную линию, коннице, не обращая внимания на противника, подняться по склону холма. Цериалис не принимал всерьез наспех собранное войско варваров, он верил, что доблесть римских солдат сильнее, чем все укрепления, которыми окружили себя враги. На склоне холма под градом дротиков и стрел наступающие замешкались, но едва дошло до рукопашной, треверы отступили и покатились вниз. В тыл им тем временем зашли римские конники, которых Цериалис послал в обход по более удобным дорогам; всадники захватили в плен многих знатных белгов и среди них самого Валентина».

Следствие из такого положения вещей выявляет Арриан²⁷: не следует вести в бой людей, не прошедших обучения. Это означало бы отказаться от собственного превосходства, потерять важное преимущество, подвергнуться риску поражения: развязать боевые действия при таких обстоятельствах было бы нелепостью. С другой стороны, перерыв в упражнениях вынуждает солдат жить в праздности, а значит, в расслабленности; отсутствие занятий приводит к нарушению дисциплины и к неповиновению²⁸.

Политическое значение

Командиры должны участвовать в тренировках. Чтобы понять смысл этой обязанности, следует объяснить, что значит virtus — слово, часто неверно переводимое как «храбрость». Virtus — это то, что характеризует мужчину (virtus; vir дало во французском языке слово viril — «мужественный»), т.е. служба государству в двух ее взаимодополняющих аспектах — гражданском (исполнение магистратских должностей) и военном (командование). Чтобы сделать карьеру, необходимо продемонстрировать обладание этим качеством. Поэтому нобиль должен, конечно, исполнять обязанности квестора, эдила или плебейского трибуна, претора или консула, но не может ограничиться только этим — ему надо показать также свои способности в военном деле.

Важность данной стороны военных учений проявляется на всем протяжении истории Рима, начиная с республиканской эпохи. Плутарх²⁹ рассказывает, что Помпей во время своего пребывания на Востоке в ходе осады Петры упражнялся в верховой езде, когда как раз прибыли гонцы, чьи дротики были увиты лавровыми ветвями в знак того, что они принесли добрые известия. Но полководец приказал им подождать и продолжал гарцевать. Он хотел напомнить, что учения были важнее любой другой надобности; и потребовалась вся настойчивость солдат, чтобы он позволил себя прервать. Лишь тогда он узнал о самоубийстве Митридата и благодаря этому о своей победе. Несколькими десятилетиями спустя Тиберий хочет показать Августу, что тот несправедливо приписывает ему чрезмерные амбиции. Он желает доказать принцепсу, что не стремится к императорской власти. Для этого он удаляется на Родос и прекращает тренировочные занятия³⁰; тем самым он демонстрирует свой отказ от virtus, становясь безобидным в политическом смысле.

Во время гражданских войн Вителлий пренебрегает подготовкой войск, и в глазах Тацита³¹ это является непоправимой ошибкой, которая служит причиной его поражения. Траян, напротив, уделяет все свое внимание этим занятиям и даже сам присоединяется к солдатам, чтобы показать пример, заслужив тем самым похвалы³². Его наследник Адриан, чье отношение уже было отмечено (см. примеч. 7 на с. 152 и 1—3 на с. 153), тщательно следит за воинскими учениями, чтобы умерить беспокойство сенаторов и всадников, которые могли бы счесть его слишком осторожным и даже «пацифистом». Еще позднее Александр Север с самого детства воспитывался как наследник³³, а военная подготовка являлась частью его обучения (об этом говорится в «Истории Августов», написанной в самом конце IV — возможно, начале V в.). Наконец, Максимин Фракиец смог стать в 235 г. императором, согласно Геродиану³⁴, в первую очередь потому, что проявил себя превосходным воспитателем новобранцев.

Но тренировки в политических целях могут быть использованы иначе. После битвы при мысе Акций, где в 31 г. до н.э. был разгромлен Марк Антоний, Август решил распространить идею о том, что для Рима окончательно настали мирные времена (речь идет о политической пропаганде). Чтобы продемонстрировать это намерение, он прекращает заниматься воинскими упражнениями³⁵. Тиберий также воспользовался этим средством, но при других обстоятельствах. Чтобы запугать сенаторов и сделать их послушными своим замыслам, он пригласил их присутствовать на маневрах преторианской гвардии³⁶. Таким образом, в течение всей истории Ранней империи военная подготовка преследовала двойную цель — политическую и военную. Теперь пришло время рассмотреть, какие реалии скрываются за этим понятием.

Содержание обучения

Общие положения

Проведение в жизнь стратегии, определенной командованием, применение приемов тактики на поле боя и обустройство лагеря ясно доказывают существование военной науки³⁷, в состав которой входит также и военное обучение³⁸. Оно проводится офицерами с помощью некоторых низших командиров, обладавших особыми знаниями (скажем разметчик, metator, участвует в разбивке лагеря). Так как римляне обладали правовым сознанием, это обучение было введено в правовые рамки. Об этом ясно говорит Иосиф Флавий³⁹, и нет оснований ставить под сомнение его утверждения — безусловно, составлялись уставы. В том, что касается тренировок, определенные установки были введены Адрианом и все еще оставались в силе к началу III в.⁴⁰ Формировавшаяся издревле воинская культура получила юридическую разработку при Септимии Севере. Другие правила сохранялись еще дольше. Составленное при Юстиниане собрание законов воспроизводит постоянный юридический принцип⁴¹: если человек ранен солдатом, занимающимся воинскими упражнениями, на учебном плацу (campus), виновника следует простить; зато если инцидент происходит в другом месте, воин несет ответственность за свой поступок, и это событие служит предметом судебного преследования. Во все времена главным принципом было, чтобы эта практика носила регулярный характер⁴².

Виды занятий

Слово «тренировка» обозначает собой самые разные виды деятельности. Их можно сгруппировать в две основных категории: одни выполнялись индивидуально, другие нет. Цель в первом случае была обеспечить римскому солдату превосходство над варваром, даже в личном поединке и даже будучи безоружным. Следует отличать чисто физическую подготовку от подготовки военной. Воины начинают с занятий гимнастикой⁴³. Как и во всех армиях мира, они маршируют в «спортивной форме» или в своем снаряжении, а подчас и с дополнительной нагрузкой⁴⁴. Они должны также бегать и прыгать⁴⁵, а когда обстоятельства позволяют (т.е. кроме пустынных местностей!), занимаются плаванием⁴⁶. Выше (примеч. 3 на с. 153) уже приводился пример тысячи батавов, которые вслед за своим командиром пересекли вплавь в полном вооружении Дунай (хотя подвиг представлен как совершенно исключительный).

Закалив свое тело, солдат переходит к более профессиональным, более военным видам деятельности и прежде всего обучается владеть оружием⁴⁷. Он фехтует против чучела (palus⁴⁸), который был предшественником квинтаны. Он приучается метать дротики⁴⁹ и камни, пускать стрелы из лука, а также уклоняться от их попадания! Солдат, как видим, обязан уметь владеть пращой и пользоваться луком (примеч. 3 на с. 153). Эта часть обучения является общей для воинских казарм и гладиаторских школ. В принципе для тренировок воины получали специальное вооружение, к примеру, всадники имели особый шлем⁵⁰. Верховая езда к тому же является последним важным элементом этой индивидуальной подготовки. Она охватывает не только простых всадников, но также и прежде всего командиров⁵¹.

Как только солдат развивал некоторую физическую силу и натренировывался во владении мечом и копьем, он мог переходить ко второй ступени военного обучения. Теперь речь шла о том, чтобы обеспечить римлянам преимущество в бою в составе организованных отрядов, иными словами, солдаты переходят к коллективным видам деятельности. Им приходится прежде всего выполнять общественные работы в силу принципа, согласно которому перемещение камней способствует укреплению тела. Таким образом, легионеры обеспечивают императору квалифицированную и дешевую рабочую силу, позволяя ему проявить свой эвергетизм, т.е. свою щедрость, без лишних усилий. В некоторых случаях армия всего лишь предоставляет в распоряжение гражданских властей технических специалистов. Скажем, при Антонине Пие город Беджайя (бывший Бугий) решил обзавестись водопроводом, но поскольку он не мог найти знающего инженера, то в конце концов обратился к наместнику, который добился от легата III Августова легиона выделения в помощь «либратора». Археологи обнаружили канализационные сооружения протяженностью 21 км, причем понадобилось построить туннель длиной 428 м на высоте 86 м⁵².

Гражданские сооружения отличаются разнообразием⁵³. Порой солдаты устраивают террасы, роют канавы. Или же сооружают памятники, предназначенные для демонстрации благосклонности императора. Некоторые из подобных построек, скажем, арки, имеют не более чем декоративное значение. Другие же позволяют добиться большего комфорта в городе, например, площади, улицы, водопроводы и места проведения досуга (театры, амфитеатры, цирки). Иные имеют более важные экономические функции. Военные работают в рудниках и карьерах; они способны строить рынки или даже целые города. В 100 г. н.э. по приказу Траяна был освящен Тимгад — город, расположенный к северу от Ореса. Он был полностью возведен руками воинов. Тимгад⁵⁴ построен на целине; первоначальное ядро города представляло собой квадрат со стороной 350 м, окруженный стеной, в которой было проделано четверо ворот, а углы закруглены. Перпендикулярные улицы разделяли город на кварталы правильной формы. Вопреки тому, что было написано, данная планировка никоим образом не воспроизводит план крепости, речь идет о колонии, предназначенной для экономического освоения южной части плоскогорий в окрестностях Константины (бывшей Цирты). Солдаты умели строить не только лагеря, они возводили также храмы и святилища.

Командование требовало от них прежде всего умения сооружать все виды различных оборонительных систем. Некоторые из этих задач имели очень удачное экономическое приложение, ведь нужно было проводить дороги, размечать границы между племенами и выполнять межевание и составление кадастра. Столь разнообразные мероприятия определялись главным образом военной целесообразностью, ибо проводились с целью облегчить передвижения войск и надзор за потенциальным противником. Эти работы являлись составной частью повседневных занятий солдат; умение успешно их проводить показывало овладение «дисциплиной»: Фронтин⁵⁵ справедливо отмечает, что легионеры должны были уметь возводить мосты быстрее, чем это сделали бы варвары. Быстрота и техничность преследовали цель продемонстрировать противнику свое превосходство и тем самым лишить его мужества. Стремились также способствовать оседанию на земле кочевников, которые всегда служили причиной беспокойства. Но замирение местных жителей, развитие сельского хозяйства и хорошей сети дорог приносили пользу всей провинции в целом. Наконец, в обязанности пехотинцев, помещенных под защиту конницы, входило строительство башен, укреплений, учебных плацев и линейных оборонительных сооружений⁵⁶. Псевдо-Гигин⁵⁷ заходит дальше и советует отрывать ров вокруг походного лагеря, даже когда армия находится в дружеской стране — «ради блага дисциплины».

Участие солдат в этих различных работах засвидетельствовано типом источников, получившим значительное распространение по всей Империи, клеймеными кирпичами⁵⁸. Для их производства используется мастерская крепости — fabrica. Перед обжигом на кирпичах оттискивают знак с помощью штампа: в коротком тексте содержится сокращенное название соединения и иногда имя ответственного за производство, начальника или magister fabricae. Так, в Мирбо, в департаменте Кот-д’Ор, был найден кирпич с относительно длинной и более разборчивой, чем обычно, легендой⁵⁹: LEG. VIII AVG. LAPPIO LEG. = Leg(io) VIII Aug(ustana), Lappio leg(ato Augusti propraetore).

Из надписи был сделан вывод, что VIII Августов легион, который обычно располагался в Страсбурге, выслал отряд за более чем 200 км от мест своей дислокации (а возможно и скорее всего, он на некоторое время целиком переместился в Мирбо), и что им было выстроено какое-то сооружение, по меньшей мере лагерь и учебный плац. С другой стороны, хорошо известен имперский легат Авл Буций Лаппий Максим. Он исполнял свои обязанности при Флавиях. В некоторых случаях, используя пластичность глины, на кирпичах отмечают и другие имена⁶⁰, а полученные таким образом изделия послужат указателями расположения лежанки и места, где указанный солдат складывает свое оружие и т.д.

В отличие от гимнастики и фехтования, эти работы приучают людей к совместным, коллективным действиям. Здесь мы затрагиваем основной момент. Главная цель занятий на практике состоит в обучении солдат действовать в составе организованных подразделений. Нужно, чтобы каждый знал свое место в боевом порядке, где, когда и как он должен двигаться без вреда для единства своей центурии⁶¹. Офицеры проводят учебные имитации сражения — пехотинцев против пехотинцев или против конницы. Этой участи не избегает и флот; в котором время от времени корабли стягиваются для проведения подготовки к сражению эскадр.

Как будет сказано ниже (с. 183—185), солдаты для участия в учениях надевают боевую амуницию.

Контроль

Учитывая значение, придаваемое этой деятельности, нельзя оставлять ее на усмотрение всех и каждого.

Командиры должны были регулярно проверять уровень подготовки войск. Каждое утро они проводят инспекцию: каждый центурион отвечает за свое подразделение; трибун должен следить за двумя когортами, а легат — за легионом; их передвижение приводит к череде докладов. Кроме того, засвидетельствованы особые проверки. Иногда сам полководец объезжает гарнизоны определенной области. При Адриане уже упомянутый Арриан совершил плавание вдоль берегов Черного моря (примеч. 2 на с. 153). Он, конечно, проверял состояние лагерей, наличие запасов провизии и списки личного состава. Но он не забывал и о тренировке войск. Есть, помимо того, сведения, что сам Адриан лично посетил Паннонию, а также в 128 г. Африку (примеч. 1 и 3 на с. 153) и что он совершил эти путешествия исключительно с целью удостовериться, что занятия проводятся достаточно регулярно. Также и другие особые обстоятельства позволяли производить дополнительный контроль. Найденный в Дура-Европос папирус показывает, что сопровождал выплату жалования военный парад.

Некоторые чины, уровня легата-трибуна-центурионов, специализировались в подготовке учений. Обычно руководство занятиями поручалось награжденному сверхсрочнику, если соединение таковым располагало. Он выполнял обязанности главного инструктора. Сам Траян не гнушался исполнением этой должности, что говорит о ее важности. Когда же неспособный император либо халатный легат препоручали эту роль персонажу, который оказывался не на высоте своих обязанностей — «греческому учителишке», по презрительному выражению Плиния Младшего⁶², — серьезные люди роптали. Но если в дела вмешивалась жена командира, как это сделала Планцина, супруга Пизона, который командовал на Востоке, разражался скандал⁶³, ибо римское общество, кроме прочего, отличалось некоторым женоненавистничеством.

Учебный плац был вверен заботам начальника, называвшегося campidoctor, и его подчиненного doctor cohortis. Корень doc- ясно показывает, что этот человек получил образование и изучил свою науку; это обученный специалист, который должен передавать другим свои знания. Его положение позволяет ему иметь помощника (optio campi), который способен его заменить. Два других вида деятельности также требуют привлечения особых специалистов. Фехтование служит полем для приложения талантов armatura или doctor armorum — и здесь также звание doctor не лишено своего основного смысла. Существование discens armaturarum, своего рода «преподавателя для преподавателей» подтверждает, что данному искусству надо специально учиться. Точно так же маневры конницы требовали наличия специально подготовленных тренеров-вольтижеров, называемых exercitator и magister campi.

Целая иерархическая цепочка специалистов была, таким образом, призвана руководить и следить за правильным проведением тренировок.

Места учений

Мы убедились, что некоторые командиры в армии отвечали только за учебные занятия на плацу (campus). Но часть таких занятий проводилась в других местах. «Учителя военного искусства, — сообщает Вегеций, — требуют, чтобы тренировки пехотинцев происходили регулярно, чтобы они проводились в закрытом помещении в дождливую и снежную погоду и на учебном плацу в остальное время»⁶⁴. Но необходимо уточнить содержание этой цитаты, чтобы правильно понять эту практику. Подобное исследование позволит, кроме того, затронуть некоторые проблемы военной археологии.

В начале римской истории воины готовились к войне на Марсовом Поле (Campus Martius). С расширением римских завоеваний и включением в войско молодых людей, живших все дальше от Вечного Города, надо было найти новые решения и организовать занятия либо в родных городах солдат, либо при лагерях. В эпоху Ранней империи выбирались разные места в зависимости от задач, которые требовалось решать. Во-первых, само собой разумеется, некоторые упражнения осуществлялись просто на местности, например, маршировка. Во-вторых, воины использовали и сооружения, построенные с другими целями, например, амфитеатры. Археологи неоднократно отмечали наличие арен вблизи лагерей; они объясняли эту практику (и вполне справедливо) пристрастием солдат к жестоким зрелищам. Но надо учесть роль и другого фактора. Ведь обучение воинов по многим аспектам было схоже с гладиаторским, а практические занятия фехтованием в хорошую погоду вполне могли проходить в тех местах, где в иное время сражались и погибали ретиарии и мирмиллоны.

Однако для военного обучения возводились и специальные постройки что еще раз показывает, какое большое значение придавалось ему римлянами. Так, известны базилики для тренировок (basilicae exercitatoriae)⁶⁵. Как известно, базилика, или «царский портик» состоит из обширного зала, покрытого крышей; ее план очень прост и представляет из себя прямоугольник с одной дверью, разделенный на три части двумя колоннадами и имеющий иногда на одном конце апсиду (полукруглый выступ). Римляне использовали такие сооружения для защиты от дождя или лучей солнца. Было локализовано несколько тренировочных базилик в Британии: в Инчтьютилле⁶⁶ — лагере эпохи Флавиев, в Незерби (222 г. н.э.)⁶⁷ и в Ланчестере (времен Гордиана III)⁶⁸; еще одна упоминается в Дакии, в Турде (Potaissa)⁶⁹; и тоже относится к правлению Гордиана III. Представляется, что некоторые из них были построены внутри лагеря, другие — вне его, но здесь нет полной уверенности. Так, надпись из Британии эпохи Гордиана III была обнаружена «к востоку от укреплений Ланчестера», но камень, возможно, был перемещен. Историки сочли и, безусловно, оправданно, что они представляли собой залы для занятий с оружием, иными словами, для фехтовальной практики. Они также служили конными манежами, по меньшей мере, некоторые из них, так как упомянутая выше надпись из Незерби свидетельствует о baselica (sic!) equestris exercitatoria.

Но учебный плац как таковой назывался campus. М.И.Ростовцев по аналогии с basilica exercitatoria изобрел выражение campus exercitatorius, и его примеру последовали многие комментаторы. Но это плеоназм. Безусловно, данный термин может быть использован в разных значениях⁷⁰; в общем смысле он обозначает ровное место, расширительно он применяется к площади, полю боя или площадке для занятий. Только это последнее толкование может быть принято, когда слово используется в военном контексте⁷¹, а фрагмент из руководства Юстиниана (см. примеч. 1 на этой странице) показывает, что это обычное место для проведения тренировок.

Археологи, изучающие топографию Рима, считают, что им удалось определить месторасположение campus когорт преторианцев и городской стражи — он должен был находиться к западу от казарм, построенных при Тиберии. Поскольку на том месте практически ничего не обнаружено, считают, что эта «спортплощадка» была просто участком утрамбованной земли. Единственный хорошо известный campus, в Ламбезисе к северу от Ореса (илл. X. 13), был изучен благодаря раскопкам (см. примеч. 4 на с. 151). Кроме того, из речи, произнесенной в этом месте Адрианом в 128 г., ясно видно, что мы имеем дело с campus⁷². Ему придана форма квадрата со стороной 200 м, окруженного стеной из песчаника толщиной 60 см, имеющей двое ворот; углы закруглены, вдоль стены расположено 14 полукруглых предметов — они, безусловно, служили поилками для лошадей или умывальниками для солдат, поскольку в них найдены остатки гидравлического цемента. Многочисленные зондажи показали, что внутри стен ничего не было построено, за одним исключением: в центре находилась трибуна (tribunal), с которой ответственные лица могли наблюдать за маневрами пехотинцев и конников. Эта каменная постройка была превращена в памятник, посвященный визиту Адриана в 128 г. Воины установили на ней плиты, на которых был высечен текст произнесенных императором речей, и тогда же, в дополнение ансамбля там была воздвигнута колонна. Вымощенное плиткой узкое пространство вокруг строения сменялось глинистой землей.

Другие учебные плацы известны только благодаря эпиграфике, но нет никакого сомнения, что каждая крепость обязана была его иметь. Однако эти сооружения из-за своей непрочности (земляные полы и тонкие стены) бесследно разрушились или ускользнули от внимания археологов. Надписи упоминают одно из них в Тебессе, также в Африке, из эпохи Флавиев⁷³, и еще три на Востоке. Так, в 183 г. в Пальмире декурион одного numerus по приказу центуриона, командовавшего подразделением, и легата вместе со своими солдатами строит новый campus с трибуной⁷⁴. В г. Дура-Европос около 208 — 209 гг. (?) когорта строит храм после расширения учебного плаца⁷⁵. А в 288 г. в г. Колибрассе в Киликии легион сравнивает холм, чтобы создать себе место для учебных занятий⁷⁶.

Эпиграфика (см. примеч. 2 — 3 на с. 166 и 1—4 на с. 167), на этот раз весьма словоохотливая, позволяет определить некоторые характеристики campus. Во-первых, он размещался на ровной площадке. Далее он может быть расширен, например, если соединение, его использующее, получает подкрепление. Кроме того, гарнизон может иметь их несколько. Вспомним, в Пальмире солдаты строят «новый campus», а значит, там должен был существовать еще один, старый. Наконец, и это неудивительно, если знать психологию римлян, campus состоит под защитой определенных божеств (мы к этому еще вернемся). В то же время очевидно, что характеристики предположительно существовавших учебных полей, предназначенных для маневров конницы, остаются неопределенными⁷⁷.

Эти широкие и пустые площадки привлекали внимание некоторых командиров частей, использовавших их. Они, вероятно, служили также и для самых разнообразных, не всегда связанных с тренировкой воинов целей, например, для парадов. Но они предстают как идеальное место для сходок. Известно, что римская цивилизация придавала большое значение слову, и воины не являлись исключением из правила, поэтому обращение к ним императора — церемония adlocutio — происходила, конечно, на учебном плацу. На некоторых монетах помещена надпись «ADLOCVTIO»⁷⁸, например, на монетах, отчеканенных при Адриане между 134 и 138 гг. Многочисленные литературные источники описывают этот вид церемонии⁷⁹, представлен он и на Колоннах Траяна и Аврелия (см. выше, с. 87). Наконец, безусловно, там собирались солдаты для обсуждения какой-либо проблемы⁸⁰, ведь campus был для военных тем же, чем форум для гражданских лиц.

Императоры, тренировки и дисциплина

Когда рассматриваются вопросы военных тренировок и дисциплины, становится очевидным, что состояние дел зависит от характера и отношения к ним каждого конкретного офицера и прежде всего императора. Далее мы увидим, какую политику проводили разные правители, сменявшие друг друга во главе государства. В качестве предисловия необходимо рассмотреть их отношение к военному обучению, т.е., в конечном счете, к воину. Коль скоро Империя являлась военной монархией, а власть в ней зависела от благорасположения армии, именно здесь проходили главные хронологические рубежи истории в целом.

Так, не будет неожиданностью констатация факта, что эпоха Юлиев—Клавдиев хорошо начинается и плохо кончается. Август⁸¹ считается хорошим военачальником, а Тиберий⁸², по словам Тацита, еще лучшим (и это особенно важно, поскольку известно, как мало симпатии проявляет к нему в целом этот автор). Далее, за исключением Клавдия⁸³, прежде столь критикуемого и в настоящее время «реабилитированного», не находится никого, кто бы не заслужил похвал Тацита. Этот правитель не только сумел проследить за тем, чтобы в лагерях царила дисциплина, но и окружил себя энергичными военачальниками, такими как Корбулон⁸⁴. Нерон⁸⁵, напротив, оказался неспособным поддерживать порядок в войсках.

Историки античности придавали большую роль дисциплине в период кризиса 68—69 гг. Отсюда Нерон, слишком посредственный правитель, не мог сохранить власть. Гальба⁸⁶, унаследовавший ему, оказался не только строг, но даже слишком строг, что стало причиной его падения. Другое дело Вителлий⁸⁷, хотя и он также потерпел неудачу, но уже по причине своего незнания воинской реальности и собственной слабохарактерности. Цериалис⁸⁸ представляет собой интересный случай. Он пренебрег дисциплиной, поскольку полагал, что не нуждается в ней, так как испытывал особое покровительство богини Фортуны; но его оказалось недостаточно. Фортуна была бессильна без Дисциплины, и все предприятие обернулось конфузом для этого полководца.

За беспорядками периода кризиса закономерно следует восстановление единой власти над Империей в целом и ее армией, в частности. Возвращение к порядку стало делом энергичного Веспасиана⁸⁹. Но при Флавиях мы наблюдаем повторение эволюции эпохи Юлиев—Клавдиев. Династия, пришедшая к власти благодаря личности, наделенной авторитетом, обрушилась вследствие слабости своего последнего представителя. В самом деле, Домициан⁹⁰ не мог или не хотел поддерживать дисциплину и пренебрегал надзором за выполнением военных занятий. Эта недостаточность, приведшая к его поражению и крушению, дала основание Плинию Младшему набросать по контрасту портрет Траяна⁹¹, солдатского императора и подлинного основателя династии Антонинов, если не считать недолговечного Нервы.

Личность Адриана более неоднозначна. Конечно, выше говорилось, что он много занимался тренировкой солдат. Мы помним, что он отправил Арриана в лагеря, окружавшие Понт, и сам присутствовал на маневрах в Африке и Паннонии. Однако Фронтон⁹² упрекает его в недостатке внимания к дисциплине. Безусловно, император-философ был больше философом, чем императором. Бросается в глаза также, что его военная политика представлялась слишком ориентированной на оборону. В этом проявлялось (по крайней мере в глазах некоторых из его военачальников) досадное пренебрежение императором «дисциплиной», искусством сражения, которое включает и разумную стратегию, а следовательно, и наступление.

В гражданской войне, разразившейся в 193 г., вновь возрастает значение личного авторитета, и этот факт вызывает в памяти кризис 68 — 69 гг. Пертинакс⁹³ считался властным, а Песценний Нигер⁹⁴ в еще большей степени. Но личность Септимия Севера представляет проблему, аналогичную той, с которой мы столкнулись при рассмотрении Адриана. Общепризнанно, что он требовал повиновения солдат⁹⁵, а Геродиан отмечает, что он следил за регулярностью проведения военных занятий⁹⁶. Однако тот же Геродиан⁹⁷ обвиняет его в том, что он первым ослабил дисциплину. На самом деле, этот упрек коренится в политике реформ, проведенной императором-африканцем. Он повысил жалованье солдатам, позволил военным проживать с женами и разрешил командирам образовывать коллегии. Такие нововведения вызывают опасения, и Септимия Севера упрекают в щедрости, в то время как Адриану ставили в вину относительное миролюбие. Среди непосредственных наследников Септимия Севера на первый план выходит недолговечный Макрин⁹⁸, который проявлял большую приверженность традиции и утверждал, что дисциплина является залогом превосходства римлян. Александр Север⁹⁹, последний представитель династии Северов, сумел показать себя энергичным деятелем, по мнению его солдат, даже чересчур.

После смерти этого императора разразился глубокий кризис, первые признаки которого намечались уже в течение пятидесяти лет. На Империю одновременно обрушились германцы на севере и персы на востоке. Из вереницы быстро мелькавших правителей можно выделить некоторые значительные фигуры (Империя была тогда «абсолютной монархией, ограничиваемой убийством»). Более долгим сроком своего правления эти правители обязаны своему военному авторитету. Прежде всего, следует упомянуть Максимина Фракийца; уже было сказано все, что возможно, о его талантах в области маневров. Вдобавок он считался чрезмерно суровым¹⁰⁰. Из императоров, некоторое время удерживавших власть, несмотря на бурные времена, Галлиена солдаты квалифицировали даже как жестокого¹⁰¹. Правда, такое суждение приводится в «Истории Августов», где проглядывает неприязнь к этому императору за его враждебную сенату политику.

Среди императоров, правивших во второй половине III в., есть много, называвших себя «иллирийцами» по своему месту рождения. Они оставили о себе репутацию боеспособных и энергичных, но невежественных воинов. Все императоры из разряда доблестных военачальников — Клавдий II¹⁰², Аврелиан¹⁰³ и Проб¹⁰⁴ — разумеется, следили за соблюдением дисциплины и проведением практических воинских тренировок.

Таким образом, можно заметить, что суждения античных авторов нуждаются в уточнении нюансов и желательно было бы появление новых исследований в этой области — они, несомненно, могли бы позволить лучше распознавать и учитывать пристрастия каждого писателя.

Воинские занятия и боги

Если роль императоров в проведении воинских занятий столь велика, то боги тем более не могут оставаться равнодушными к этой деятельности¹⁰⁵, что вполне естественно, когда речь идет о римской истории. Мы выделим три сакральных момента, на которые направлено солдатское почитание.

На первый план выступает Дисциплина. Римляне имели обыкновение обожествлять абстрактные понятия (Фортуна, Честь и т.д.), поэтому существование такого культа неудивительно: выше достаточно ясно прослежены связи, объединявшие это понятие с тренировкой. Дисциплине возводили алтари в лагерях (ARA DISCIPLINAE — «Алтарь Дисциплины»¹⁰⁶), и эта практика, восходящая к истокам римской истории, оказалась весьма живучей.

Затем следует упомянуть группу божеств, «прикрепленных» к campus, и называемых campestres. Необходимо все же обойти подводный камень, который, впрочем, ускользнул от внимания многих эпиграфистов, — это прилагательное может применяться и по отношению к «божествам равнины», а значит, не носит никакого военного характера. Представляется вполне вероятным, что подобные культы существовали в некоторых регионах Империи. Как результат, надлежит знать точное место, откуда происходят надписи, где упоминаются такого рода божества, так как значение прилагательного будет меняться в зависимости от того, найден ли документ в лагере, на площадке для маневров или в открытом поле!

Так, имена Campestres¹⁰⁷ из Германии и Matres Campestres¹⁰⁸ из Британии отражают, возможно, не совсем одинаковые реалии.

В Испании встречается упоминание Mars Campester¹⁰⁹, и в этом не остается места для двусмысленного толкования: «Посвящение Марсу участка для маневров. Тит Аврелий Децим, центурион VII Сдвоенного Счастливого легиона, препозит телохранителей (equites singulares) и одновременно начальник учений (campidoctor) [поставил этот памятник] в честь императора Марка Аврелия Коммода, Августа, и в честь телохранителей. Посвящение сделано в мартовские календы, в консульство Мамертина и Руфа (1 марта 182 г.)». Тем же способом почиталась и Немезида, богиня, каравшая гордецов. Ее культ упоминается в одной надписи из Рима¹¹⁰: «Святой Немезиде участка для маневров, во спасение наших двух властителей императоров. Публий Элий Пакат, сын Публия, приписанный к трибе Элия, уроженец Scupi (город в Мезии, совр. Узкуб. — Авт.), у извещенный во сне, поставил от всего сердца [это посвящение], которое он обещал, будучи doctor когорты, теперь, когда он doctor участка для маневров в I когорте преторианцев благочестивой и победоносной».

Мы знаем также о существовании божеств, которые оберегали людей и имущество, а точнее каждого в отдельности — их называли «Гении», и похоже (см. примеч. 1 на с. 167), что в одной надписи упомянут Гений campus. Для всех этих божеств существовали особые обряды. Ежегодно в их честь отправлялась процессия (см. примеч. 1 на с. 172) от трибуны учебного плаца. В Египте, как предполагается, им приносили в жертву газелей. На поле для тренировок в Дура-Европос был возведен храм (см. примеч. 3 на с. 167), и похоже, что подобный ему стоял в Риме на учебном плацу преторианских и городских когорт.

Для довершения картины вспомним о заимствованных божествах. Когда древние справляли какой-либо культ, они обращались, разумеется, к определенному главному в данном случае божеству, но для большей уверенности в действенности своих молитв они не забывали обратиться и к другим силам из того же круга, покровительство которых помогало усилить действие первого призываемого божества (например, Деметру охотно соединяли с ее дочерью Персефоной). На поле для маневров особенно почитали Юпитера, покровителя одновременно Города и его армии. Отмечены также «воинский Марс» и обожествленное понятие — Победа Августа (Victoria Augusta).

Будучи под надзором командиров, воинские тренировки охранялись покровительством богов.

Заключение

Небесполезно еще раз возвратиться к тому вышеупомянутому обстоятельству, что важность воинской тренировки не ускользнула из поля зрения многих историков. Однако именно эта тренировка объясняет большую часть успехов римской армии. И сами древние прекрасно осознавали это. Они считали, что нобиль не мог продвинуться по службе, если не предавался регулярно этим занятиям, а император не способен осуществлять свои полномочия, если не радел о том, чтобы поля для боевых учений усердно посещались.

Воинские занятия, разбивка лагеря, отработка тактики и стратегии составляют дисциплину — науку¹¹¹, постепенно развивавшуюся от основания Рима, и обретшую юридическую форму в начале III в. н.э., когда она вошла в правовые кодексы. Слово «дисциплина» объединяет две внешне различные, но на деле близкие реальности: прежде всего, оно означает «область знаний» и только потом «послушание».

Обретение этой воинской культуры предполагает наличие минимума культуры общей. Отсюда проистекала необходимость проведения политики набора в армию, основанной на «качестве».

Примечания:

[1] Ardant du Picq. Ch. Etudes sur le combat. 1903. P. 16, 79, в качестве примеров.
[2] Neumann A. // Classical Philol. 1936. XXXI. P. 1 ff.; 1946. XLI. P. 217-225; 1948. XLIII. P. 157-173; Idem. Klio. // 1933. XXVI. P. 360 ff.
[3] Davies R. Latomus. 1968. XXVII. P. 75-95; Idem // The Classical Journal. 1968. CXXV. P. 73-100; Idem // Aufstieg und Niedergang d. r. Welt. 1974. II. I. P. 299-338.
[4] Le Bohec Y. // Cahiers Groupe Rech. Armee rom. 1977. I. P. 71-85 и илл. XLV-XLVII.
[5] Thesaurus linguae latinae. 1938. V. 2. Col. 1379-1383; 1384-1387.
[6] Varro. LL. V. 87: exercitus quod exercitando fit melior.
[7] Cic. Tusc. II. 16. 37.
[8] См. особенно примеч. 1 на этой странице и другие примеч. данной главы.
[9] Onosander. IX —X.
[10] Ios. Flav. Bell. Iud. II. 20. 7 (577); III. 5. 1 (72-75; 10, 2 (476).
[11] Dio. Cass. LXIX. 9 (см. также, например: LVII. 24); SHA: Hadr. X. 2; XXVI. 2.
[12] Le Glay M. // XIе Congres du limes. 1978. P. 545-558.
[13] Arr. Peripl.
[14] CIL. III. № 3676.
[15] Front. Princ. hist. VIII—IX (введение к описанию парфянской войны Луция Вера).
[16] Veget. I; II, passim.
[17] Front. Strat. III. 1. 2 (Caius Duilius).
[18] Herod. II. 10. 8.
[19] Ios. Flav. Bell. Iud. III. 5. 7 (102); см. также III. 10. 2 (476). Геродиан (см. пред. примеч.) высказывается в том же духе.
[20] Cic. Tusc. II. 16. 38.
[21] Front. Strat. III. 1.1.
[22] Ios. Flav. Bell. Iud. II. 20. 7 (577, 580-581); III. 5. 1; 6-7; V. 1. 71; Tac. Hist. II. 77. 7; 87. 2; 93. 1; III. 2. 5; V. 21. 5; Ann. II. 18-19; Suet. Galba. VI.
[23] Frontin. Strat. IV. 1; Plin. Ер. X. 29-30; Goetz G. // Corpus gloss, lat. II. 51. 2.
[24] Tac. Hist. II. 76. 12. 93. 1; III. 42. 1: «disciplina militiaque nostra».
[25] Front. Strat. IV. 1-2; 5-6.
[26] Tac. Hist. IV. 71. 6-9.
[27] Arr. Т. V.
[28] Dio. Cass. LXXX. 4; LXXXVIII. 3.
[29] Plut. Pomp. XLI. 4-5.
[30] Suet. Tib. XIII. 1.
[31] Tac. Hist. XXXVI. 1.
[32] Plin. Pan. XIII. 1.
[33] SHA: Sev. Al. III. 1.
[34] Herod. VII. 1. 6.
[35] Suet. Aug. LXXXIII. 1.
[36] Dio. Cass. LVII. 24.
[37] Rambaud M. // Mel. R. Schilling. 1983. P. 515-524 (в отношении Цезаря).
[38] Tac. Ann. II. 55. 6; III. 33. 3; CIL. VII. № 2535=18042 (с M. Le Glay, см. примеч. 1 на с. 153); Veget. I, II, passim.
[39] Ios. Flav. Bell. Iud. V. 3. 4 (123-126).
[40] Dio. Cass. LXIX. 9; Vendrand-Voyer. J. Normes civiques et metier militaire a Rome sous le Principat. 1983. P. 313 et suiv.
[41] Iust. Inst. IV. 3. 4.
[42] Ios. Flav. Bell. Iud. III. 5. 1 (73); SHA: Max. X. 4.
[43] Arr. Peripl. III. 1; Goetz G. // Corpus gloss, lat. II. 64. 30 etc.
[44] Front. Strat. IV. 1. 1; Tac. Ann. II. 55. 6; III. 33. 3; XI. 18. 2; Gell. VI. 3. 52; Veget. I. 9; II. 33.
[45] Veget. Ibid.
[46] Ibid.; Porphyr. Horat. carm, I. 8. 8; III. 7. 25; 12. 2.
[47] Ios. Flav. Bell. Iud. III. 5. 1 (73); Veget. I. 26; II. 33.
[48] Iuv. VI. 247; Veget. I. 11; II. 23.
[49] Plin. Pan. XIII. 1-2; Arr. Peripl. III. 1; Veget. I. 14.
[50] Russell Robinson H. The Armour of Imperial Rome. 1975. P. 107.
[51] Plut. Pomp. XLI. 4. 5; Suet. Aug. LXXXIII. 1; Tib. XIII. 1; Veget. I. 18.
[52] CIL. VIII. № 2728=18122; Le Bohec Y. La IIIе Legion Auguste. 1989. P. 378.
[53] Tac. Ann. XI. 18. 2; XVI. 3. 2 (см. 1, 1); Suet. Aug. XVIII. 2; SHA: Prob. IX. 3-4.
[54] Lassus J. Timgad. 1969. 45 p.
[55] Front. Strat. IV. 2. 1.
[56] CIL. VIII. № 2532=18042, Bb.
[57] Ps.-Hyg., XLIX: causa disciplinae.
[58] Fitz J. // Oikumene. 1976. I. P. 215-224; Idem. // A Acta Arch. Slov. 1977. XXVIII. P. 393- 397; Le Bohec Y. // Epigraphica. XLIII. 1981. P. 127-160.
[59] L’Annee epigraphique. 1973. № 359.
[60] L’Annee epigraphique. 1975. № 729.
[61] Onosander. X. 1-6; Ios. Flav. Bell. Iud. III. 5. 1 (74-75); Plin. Pan. XIII; Tac. Hist. II. 55. 6; Veget. I. 11-13; III, passim; SHA: Max. VI. 2.
[62] Plin. Pan. XIII. 5.
[63] Tac. Ann. II. 55. 6; HI. 33. 3.
[64] Veget. III. 2.
[65] Ничто не подтверждает, что надпись CIL. III. 025 = Dessau H. Inscr. selectae. № 2615, упоминает «тренировочную базилику», хотя в ней говорится о базилике, построенной в Сиене (Египет) когортой киликийцев.
[66] Journal Roman St. 1960. L. P. 213.
[67] Collingwood R.G., Wright R.P. // The Roman Inscr. of Britain. 1965. I. № 978 (Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2619).
[68] Collingwood R.G., Wright R.P. Op. cit. № 1091 (Dessau H. Op. cit. № 2620; CIL. VII. № 445).
[69] L’Annee Epigraphique. 1971. № 364.
[70] Thesaurus linguae latinae. 1912. III. Col. 212 et suiv.
[71] Plin., Pan., XIII, (meditatio campestris); S.H.A. Max. III. 1; lust. Inst. IV, 3, 4. В отношении надписей см. ниже.
[72] CIL. VIII. № 2532=18042 (см. примеч. 1 на с. 153).
[73] Gsell S. // Inscr. lat. Algerie. 1922. I. № 3596; Le Bohec Y. La IIIе Legion Auguste. 1989. P. 362.
[74] L’Annee epigraphique. 1983. № 214; Cahiers Groupe Rech. Armee rom. 1977. I. P. 78.
[75] L’Annee epigraphique. 1931. № 113.
[76] L’Annee epigraphique. 1972. № 636.
[77] Davies R. // The Archaeological Journal. 1968. CXXV. P. 73-100.
[78] Mattingly H., Sydenham E.A. The Roman Imperial Coinage. 1926. II. P. 331 ff.; P. 436. № 739.
[79] Речь Адриана в Африке (примеч. 1 на с. 153 и 3 на с. 166); Herod. II. 10. 1; VI. 9. 3; VII. 8. 3.
[80] SHA: Prob. X. 4.
[81] Suet. Aug. XXIV. 2; XXV. 1.
[82] Tac. Ann. I. 4. 3; 12. 5.
[83] Aur. Vict. De Caes. IV. 2.
[84] Tac. Ann. XI. 19.
[85] Tac. Hist. I. 5. 3.
[86] Tac. Hist. I. 5. 3; Suet. Galba. VI. 3; Dio. Cass. LXIV. 3.
[87] Tac. Hist. III. 56. 3; Вителлий назван ignarus militiae.
[88] Tac. Hist. V. 21. 5.
[89] Suet. Vesp. VIII. 3-5.
[90] Plin. Pan. VI. 2.
[91] Plin. Pan. IX. 3; XIII; XVIII. Это мнение разделяет Фронтон (Princ. hist. VIII-IX).
[92] Front. Princ. hist. VIII-IX.
[93] SHA: Pert. III. 10.
[94] SHA: Pesc. N. VII. 7; X.
[95] Aur. Vict. De Caes. XX. 21; SHA: Pesc. N. III. 9-12.
[96] Herod. II. 10. 8.
[97] Herod. III. 8. 5.
[98] Herod. IV. 14. 7.
[99] Aur. Vict. De Caes. XXIV. 3; SHA: S. Al. LII-LIV; LXIV. 3.
[100] SHA: Max. VIII. 7.
[101] SHA: Gall. XVIII. 1.
[102] SHA: CI. XI. 6 etc.
[103] SHA: Aur. VI. 2; VII. 3 etc.; VIII.
[104] Aur. Vict. De Caes. XXXVII. 2.
[105] Richmond I.A. // Bull. John Rylands Libr. 1962. XLV. P. 185-197.
[106] См., например: Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 3810.
[107] Dessau H. // Inscr. lat. selectae. № 2604.
[108] Collingwood R.G., Wright R.P. The Roman Inscript. of Britain. 1965. I. № 1334, переводят: «the three Mother Goddesses of the Parade-Ground».
[109] CIL. II. Xo 4083.
[110] CIL. VI. № 533.
[111] Dio. Cass. LXIX. 3; LXXVII. 13.

Источник:

Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней Империи. «Российская политическая энциклопедия». Москва, 2001.
Перевод: М. Н. Челинцева.