Использование слонов Антигонидами (Armandi P. D.)

Антигониды, или Новомакедонское царство — Обширные проекты Антигона — Блестящее руководство Эвмена. Сражения в Габиене и Гадамарте — Примечательное расположение слонов в обеих битвах. Слоны Эвмена, застигнутые противником во время перехода, строятся в каре, чтобы оказать сопротивление — Мятеж аргираспидов — Трагический конец Эвмена.

Смерть Александра явилась сигналом для истребления его семьи. Едва завоеватель Востока сошел в могилу, как его жены, дети, брат, мать и сестры погибли один за другими, став жертвами либо домашнего соперничества, либо амбиций прежних слуг царской семьи. Трон Македонии, который долгое время был предметом споров, часто заливаемый кровью, отошел в конце концов к потомкам того Антигона, о смерти которого в битве при Ипсе мы рассказали¹.

Антигон был одним из старейших полководцев Филиппа. Он хвалился тем, что связан узами родства с царской семьей, в Македонии он обладал очень большим влиянием; наконец, он управлял частью Малой Азии в момент кончины Александра. Удачливый военачальник и хороший политик, он сразу же увидел все те преимущества, которые предоставляло ему его положение, и строил самые смелые планы.

Однако его проекты были скоро раскрыты благодаря завистливой бдительности Пердикки, который, как мы видели, получил полномочия регента. Не имея пока достаточно сил, чтобы бороться с ним, Антигон принял решение бежать в Грецию к Антипатру и Кратеру, которые всегда преследовали собственные интересы. Все трое действовали заодно с Птолемеем, а он со воей стороны прилагал усилия, направленные к тому, чтобы сделаться независимым. Опасность, исходившая от столь грозной лиги заставила Пердикку выступить в поход вместе со всеми офицерами, которые оставались или делали вид, что остаются верными семье Александра.

Наиболее выдающимся из этих офицеров был Эвмен из Кардии, жизнеописание которого было составлено Плутархом и Корнелием Непотом. Будучи по происхождению фракийцем, он в добрый час оказался при дворе Филиппа и благодаря своим полезным услугам попал в милость к царю. Он продолжил свою службу при Александре, который даже доверил ему командование кавалерийским отрядом. Эвмен оправдал сделанный выбор, показав себя превосходным военным, прославившись личной преданностью по отношению к своему благодетелю и его семье. После смерти Пердикки он оказался во главе царской армии и с презрением отверг предложения Антигона, который пытался поколебать его верность. Тогда последний не постеснялся назначить цену за голову Эвмена, а после того как эта нечестивая попытка не возымела успеха, решил преследовать силой оружия того, кого не смог ни погубить предательством, ни покорить самыми соблазнительными обещаниями (Plut., Eumen.; Com. Nep., Eumen.; Diodor. Sicul., XVIII, 40; 41; 58; 59; 61; Justin., Hist, philippic., XIV, 1; 2; 3; 4)².

Из всех сражений, которые произошли между двумя противниками, мы расскажем только о сражении в Габиене и Гадамарте, в которых приняли участие с обеих сторон более 200 слонов и которые в том, что касалось расположения слонов на поле битвы, имеют к тому же несколько замечательных особенностей.

Сражение в Габиене (316 г. до P. X.)

Эвмен, после того как безуспешно попытался бороться в Малой Азии, перенес войну в Мидию, где и добился блестящих результатов. В то время, о котором мы говорим, он находился в провинции Габиене или Габене, расположенной на границе Мидии и Сузианы. Его армия состояла из 35 тысяч человек пехоты, 6 тысяч всадников и 125 слонов, которые, как мы сказали об этом в главе IV, были недавно приведены из Индии Эвдемом. Одна часть этих войск служила под командованием Александра, другая состояла из фракийцев, каппадокийцев, персов и других вспомогательных отрядов, снаряженных и приведенных сатрапами Верхней Азии. Главная сила пехоты заключалась в 3 тысячах гипаспистов, старых подразделениях царской армии, и в 3 тысячах аргираспидов, ветеранов Филиппа и Александра, считавшихся лучшими среди македонян. Кроме того, имелась фаланга из 12 тысяч гоплитов, частично греков, частично иноземцев. Остальную часть образовывали легковооруженные отряды, лучники, пращники и подразделения всякого рода. Армия Антигона состояла приблизительно из 30 тысяч человек пехоты, 9 тысяч всадников и 65 слонов. Среди пехотинцев имелось 8 тысяч фалангитов из тех, кто участвовал в завоевании Персии. В оставшуюся часть входили вспомогательные отряды из разных стран, начиная от берегов Геллеспонта и кончая долинами Парапамисад.

Место, где должно было состояться сражение, представляло собой равнину, ограниченную двумя рядами холмов, расположенных друг от друга на определенном расстоянии. Боевой порядок был приблизительно одинаковым у обеих армий.

Эвмен, используя близлежащие высоты, разместил там свое левое крыло из 3 100 всадников, выстроенных в колонну или, что более вероятно, поэшелонно. Центр составляли приблизительно 18 тысяч воинов линейной пехоты, на которую опиралось правое крыло — остальная часть кавалерии, также выстроенная в колонну. Что касается слонов, то 40 были построены перед правым крылом и 45 — перед левым. Расположение, которое Эвмен придал им, заслуживает быть отмеченным: действительно, вместо того, чтобы поставить слонов в прямую линию, он образовал из них полумесяц, выступающая сторона которого была обращена к врагу, а острые края отодвинуты к кавалерии.

Такой способ располагать слонов, как кажется, был наиболее предпочтительным у преемников Александра, чему легко дать объяснение. Было замечено, сколько неудобств создает размещение этих четвероногих в чрезмерной близости к войскам и особенно к кавалерии — неудобств, указать на которые нам еще неоднократно представится случай.

С другой стороны, если поставить слонов слишком далеко впереди, чтобы избежать подобной опасности, они не смогут ни защитить боевой строй, который должны прикрывать, ни сами получить его поддержку, и противнику будет легко отрезать их от остальных сил. Расположение, избранное Эвменом, устраняло оба данных обстоятельства: оно учитывало опасность слишком близкого нахождения слонов от боевого строя и в то же время оставляло войскам все преимущества, которые они должны были извлечь из присутствия этих животных, поскольку обойти последних, обращенных фронтом в трех направлениях, можно только с большим трудом.

Антигон построил свою армию подобным же образом: пехота в центре и кавалерия на флангах. Среди своих 65 слонов он отобрал 30 лучших и поставил их впереди своего правого крыла полукругом — так же, как стояли слоны на левом крыле Эвмена; 35 других он распределил перед остальной частью боевого строя. В обеих армиях между животными находились сильные отряды лучников и пращников. Эвмен принял командование над правым флангом, а командование левым поручил Эвдему. Левый фланг Антигона находился под командованием Пифона, сатрапа Мидии. Юный Деметрий во главе тысячи отборных всадников должен был получить боевое крещение на глазах у отца, который лично командовал правым крылом.

Когда все было готово для начала сражения, Пифон стремительно повел войска в атаку. Благодаря своей позиции он находился левее правого неприятельского крыла, поэтому Пифон попытался окружить его; подобный маневр к тому же позволял ему избежать фронтального столкновения со слонами, против которых почти невозможно было гнать лошадей. Сразу же, как только Эвмен понял намерение противника, он направил на правый фланг все легковооруженные войска, которые находились в его распоряжении, приказав им встретить нападавших градом камней и стрел, сам же развернул свои войска фронтом направо. Такой маневр ему легко удался, так как его фланг образовывал колонну; наконец, не считая себя еще в полной безопасности после всех принятых распоряжений, он поспешно перебросил с левого фланга кавалерийские подкрепления. В результате этих разумных мер Пифон не только не смог продвинуться вперед, но был даже полностью отброшен. Едва он начал свое отступление, как Эвмен во главе своих лучших эскадронов, пустив впереди великолепный строй слонов, обрушился на него и преследовал, не давая ему передышки, до подножья холмов, лежавших за пределами поля битвы.

Тем не менее, пехота обеих армий вступила в бой и сражалась с равным ожесточением.

Исход дела долгое время оставался неясным; наконец отвага аргигаспидов заставила противника отступить в беспорядке к подножью тех самых высот, куда отступила его кавалерия. Казалась, битва Антигоном проиграна, и его высшие офицеры уже спешили отдавать приказы об отступлении правого фланга, чтобы собрать всю армию на высотах. Но этот фланг оставался еще невредимым и твердо держался против левого фланга Эвмена, ослабленного уходом нескольких отрядов в начале сражения. И старый полководец увидел возможность склонить фортуну на свою сторону: он немедленно атаковал Эвдема, причем с такой решимостью, что обратил в беспорядочное бегство войска, которыми тот командовал. Новость тут же облетела всю армию Антигона вместе с приказом немедленно перейти в атаку. Неожиданный поворот битвы вынудил Эвмена отвести свои войска и вернуться на исходные позиции; таким образом, к концу дня обе армии находились на тех же самых местах, которые занимали утром. Впрочем, ночь и усталость помешали возобновить сражение, и после того как армии постояли некоторое время друг против друга, они начали отступление, каждая в свою сторону, чтобы разбить лагерь как можно дальше от поля битвы. Антигон потерял около 8 тысяч убитыми и раненными, Эвмен же — только 1 500 человек (Diodor. Sicul., XIX, 27; 30; 32; Plut., Eumen.; Corn. Nep., Eumen.; Polyaen., Strateg., IV, 6, 10)³.

Битва, исход которой вполне основательно можно рассматривать как неопределенный, не дала перевеса ни одному из противников; тем не менее, понеся более тяжелые потери, Антигон осмотрительно решил уклониться от повторного столкновения и, двигаясь большими переходами, ушел в провинцию Гадамарту на западе Мидии. Эта страна, до того времени не затронутая войной, предоставила ему все ресурсы, в которых он нуждался. Эвмен, со своей стороны, решил расположиться в Паретакене, провинции, расположенной на севере Персии в собственном смысле слова, и на юго-востоке Мидии, но его подчиненные допустили ошибку, расквартировав войска на слишком большом расстоянии друг от друга, избежать этой ошибки у Эвмена не было возможности, поскольку тот факт, что он был чужеземцем, а также зависть других военачальников заставляли его действовать с большими предосторожностями не только по отношению к македонянам, но и по отношению к варварам.

Битва в Гадамарте (315 г. до P. X.)

Я сохранил за этой битвой название, которое дал ей Дройзен, тем не менее из самого рассказа очевидно, что дело происходило на границе Паретакены и Габиены, около расположения войск Эвмена и места, где произошло другое сражение, описание которого мы только что изложили читателю. Но ввиду того, что Гадрамарта была той областью, откуда выступил Антигон, представляется весьма удобным закрепить такое название за сражением, в которое он вступил в конце совершенного перехода, хотя бы только для того, чтобы отличать эту битву от той, которая произошла ранее в той же самой местности. Остается лишь сожалеть, что у нас нет более точных топографических сведений, касающихся последней кампании Эвмена. Среди историков нет согласия даже относительно самого названия области — Гадамарта, вместо которого можно прочесть то Гамарга, то Гадамала и даже Гадарта.

Узнав от своих шпионов, что лагеря Эвмена отстоят друг от друга настолько далеко, что ему понадобилось бы не менее шести дней, чтобы собрать вместе всю армию, Антигон задумал неожиданно напасть на своего врага и измотать его. Обычная дорога, которая вела к аванпостам царской армии, шла долгим окольным путем вокруг солончаковой пустыни, часто наносимой на карты данной части Азии. Но эта дорога занимала 25 дней и проходила по местам густонаселенным, что совершенно не соответствовало плану Антигона, который планировал предпринять действия настолько же секретные, насколько и стремительные. Другая дорога-пересекала пустыню по прямой линии: если следовать по ней, то можно было проделать весь путь за 9 или 10 дней, причем у противника не появилось бы ни малГейшего подозрения о движении армии, поскольку ей наверняка никто не встретился бы на пути. Но в данном случае с собой необходимо было везти не только еду, но и воду для людей и лошадей, поскольку пустыня была абсолютно безжизненной. Эта трудность не остановила Антигона: он приказал запастись съестными припасами и фуражом на 10 дней пути, взять 10 тысяч бурдюков, наполненных водой, и выступил в поход в конце декабря, распространив слух, что он направляется в Армению. Ко всему прочему, чтобы ничто не указывало на его передвижение, он запретил по ночам разводить огонь. Он прошел уже половину пути, не вызвав ни малейшего подозрения, однако ночи к этому времени стали настолько холодными, что больше не было возможности запрещать солдатам разводить огонь. Их огни были замечены с высот, расположенных вдали и окружавших равнину; количество огней и правильный порядок их размещения не оставляли никакого сомнения в их природе: гонцы на верблюдах со всех сторон помчались к Эвмену, чтобы возвестить о приближении неприятельской армии.

Эвмен созвал военный совет. Как мы сказали, ему необходимо было шесть дней, чтобы собрать воедино свои силы, Антигон же мог появиться раньше, чем истекала половина необходимого срока. Поэтому большая часть офицеров придерживалась того мнения, что необходимо как можно быстрее выступить из лагеря и назначить сбор различных подразделений армии в более отдаленном месте. Эвмен не поддержал этот план, несомненно, потому, что его выполнение повлекло бы за собой потерю продовольственных складов и дало кавалерии противника возможность отрезать некоторые из его воинских колонн, когда они двигались бы на соединение с главными силами; изобретательный ум подсказал Эвмену способ, с помощью которого можно было остановить движение Антигона. Не теряя времени, он отправил офицеров занять с несколькими отрядами высоты, окаймлявшие пустыню с его стороны; он приказал им разбить большой лагерь, зажечь столько костров, сколько было необходимо для большой армии и поддерживать их всю ночь вплоть до получения нового распоряжения. Местные жители, полагая, что они видят вдалеке бивак большой армии, тут же сообщили об увиденном Антигону. Последний поспешил отправить разведчиков, и, получив от них донесение, действительно поверил в то, что Эвмен, узнав о его движении, приготовился к тому, чтобы напасть на его армию в тот момент, когда она выйдет из пустыни, измученная усталостью и лишениями; тогда он изменил направление и, повернув на запад, повел свои войска в плодородный край, где, как он полагал, они смогут восстановить силы, прежде чем встретятся с неприятелем. Таким образом, благодаря блестящей военной хитрости Эвмен получил время собрать свою армию; однако Антигон не отступился от своего плана, состоявшего в том, чтобы дать сражение Эвмену, и скоро двинулся ему навстречу.

Все войска Эвмена были собраны, ожидали только слонов, которые вот-вот должны были появиться. Получив известие, что 114 животных, сопровождаемых лишь слабым эскортом, должны были пройти на незначительном расстоянии от его лагеря, Антигон задумал их перехватить. С этой целью он разместил возле дороги, по которой они должны были пройти, отряд в 2 200 всадников с большим количеством легкой пехоты. Но предусмотрительность Эвмена трудно было обмануть: он отправил в том же направлении 1 500 всадников и 3 тысячи отборных пехотинцев.

Впрочем, солдаты Антигона прибыли на место первыми и вскоре заметили слонов с большим обозом, которых сопровождали всего 400 всадников. Как только командиру _ конвоя стало ясно, что их сейчас атакуют, он приказал построить слонов в каре, поставить обоз в его центре, поместил в арьергарде своих 400 всадников и попытался продолжать движение. Однако нападавшие, которых было значительно больше, очень скоро рассеяли небольшой конвой и бросились на караван: вожаки слонов попытались оказать сопротивление, и им удалось защитить себя от атаки кавалерии, сохраняя построение в виде каре. Тем не менее окруженные легкой пехотой и израненные стрелами они не смогли бы долго продолжать сопротивление, если бы в это время не появился отряд, посланный Эвменом, который стремительно обрушился на неприятеля и без большого труда обратил его в бегство, а слоны затем были приведены в лагерь.

Две армии находились теперь друг от друга на расстоянии не более одного лье, и каждая сторона с одинаковым рвением готовилась вступить в бой. Эвмен насчитывал под своими знаменами 36 700 человек пехоты, 6 500 всадников и 114 слонов. Состав его войск был приблизительно тем же, что и во время битвы в Габиене. Среди вспомогательных чужеземных войск был корпус в 10 тысяч пехоты и кавалерии под командованием Певкесты, персидского сатрапа, который хотя и примкнул к царской партии, однако верность его была лишь видимой. Выстраивая свою армию к сражению, Эвмен не посчитал необходимым оставить в лагере многочисленную охрану, где находились жены и дети аргираспидов, большое количество денег и драгоценностей, собранных за восемь или десять лет разграбления Азии этими ветеранами. Мы увидим, что подобное упущение имело самые печальные последствия.

Антигон выступил из своих лагерей с 22 тысячами человек пехоты, 9 тысячами кавалерии и 65 слонами; кроме того, он получил многочисленные подкрепления от гарнизонов и наборов, проведенных в Мидии. Поле сражения представляло собой обширную равнину, песчаную и настолько сухую, что движение людей и лошадей поднимало тучи пыли, не дававшей возможности что-либо различать даже на небольшом расстоянии. Как и в битве в Габиене, фланги обеих армий образовывала кавалерия, а центр — фаланги. Антигон, решивший атаковать правым крылом, доверил командование им своему сыну Деметрию, который уже успел отличиться в предыдущем сражении и был рядом с отцом, чтобы помогать ему советами. Левое крыло находилось под командованием сатрапа Пифона; для того чтобы обеспечить этой части боевого порядка лучшую поддержку, когда правое крыло начнет бой, Антигон разместил здесь большую часть своих слонов.

Эвмен, планировавший атаку на левом фланге, сосредоточил здесь свою лучшую кавалерию и сам принял командование; сатрап Певкеста был у него в подчинении. Затем он отобрал 60 лучших слонов и расположил их полукругом перед этим крылом, точно так же, как в битве в Габиене⁴. Остальные слоны, за исключением небольшого количества, выставленного перед правым флангом, были построены перед центром. Аргираспиды стояли между левым крылом и остальной пехотой, образующей фалангу. Поскольку правое крыло было наиболее слабым, Эвмен, чтобы защитить его от атак неприятеля, слегка отодвинул его назад; командование над ним он доверил одному из своих командиров по имени Филипп, приказав ему ограничиться перестрелкой и избегать серьезного столкновения, так как дело должно было решиться на противоположной стороне боевого порядка⁵.

Таким образом, два противника, как если бы они договорились друг с другом, составили один и тот же план сражения и сосредоточили свои усилия на одном и том же направлении. В такой согласованности нет ничего удивительного. С тех пор как Эпаминонд столь удачно применил в сражении при Левктрах принцип, требовавший атаковать одним из флангов и отводить второй назад, этот принцип получил у греков широкое распространение.

С каждой стороны в интервалах между слонами находились лучники и пращники; но Антигон придумал послать против слонов большое количество всадников, вооруженных луками и длинными пиками, которые умели гарцевать вокруг них, поражая их стрелами и копьями, проворно отступать и беспрестанно повторять атаку. Такие всадники образовывали фронт его боевого построения, множество их находилось перед его правым крылом, против которого было собрано большее число слонов Эвмена. Последний, со своей стороны, сосредоточил на этом участке основную часть своих легковооруженных отрядов, чтобы противопоставить их лучникам Антигона.

Начало сражению было положено Эвменом, двинувшим вперед свое левое крыло, впереди которого двигалось 60 слонов и стрелки. Антигон тут же пришел в движение и отважно атаковал кавалерию Эвмена; однако Певкеста, который должен был отразить первый натиск, постыдно бежал, не дождавшись приближения противника, и своим бегством увлек 1 500 всадников, что создало опасный разрыв между левым флангом и пехотой. Этот предатель состоял в сговоре с Антигоном, который тут же вклинился в пустое пространство построения противника. Однако, несмотря на это неблагоприятное обстоятельство, Эвмен продолжал храбро сопротивляться, когда новое несчастье неожиданно усложнило его ситуацию: первый слон, тот, который должен был вести за собой всех прочих, пал, пораженный стрелами, и его рев испугал остальных животных, которые стали неуправляемыми и начали носиться во всех напраавлениях. Легковооруженные войска были смяты и, оказавшись перед угрозой быть растоптанными слонами, обратились в бегство. Эвмен увидел, что он рискует быть окруженным, и пробился сквозь ряды неприятеля, уводя на правый фланг небольшое количество кавалерии, которая у него оставалась, чтобы соединиться с кавалерией Филиппа и возобновить сражение на этом участке.

Как мы сказали, поле битвы было покрыто очень мелким, как пыль, песком, легко поднимавшемся в воздух, что ухудшало видимость. Антигон воспользовался данным обстоятельством и, пока две армии были скрыты, словно облаком, отрядил несколько наиболее быстрых эскадронов, которые, обойдя противника, прискакали к его лагерю, находившемуся на небольшом расстоянии от места схватки; застав врасплох немногочисленную охрану, они захватили жен, детей и все сокровища аргираспидов. Эвмен получил это неприятное известие в тот момент, когда прибыл на правый фланг. Он тут же приказал Певкесте напасть на грабителей и отнять у них добычу. Одержать верх над этими войсками, отягощенными пленниками и награбленным добром, было легко, однако недостойный сатрап не нашел в себе ни смелости, ни воли выполнить полученный приказ. Напротив, он покинул поле сражения во главе 2 тысяч всадников и своей изменой поставил главнокомандующего в еще более критическое положение.

Между тем разгорелся ожесточенный бой между центрами обеих армий. Аргираспиды и фаланга Эвмена яростно обрушились на пехоту Антигона и обратили бы ее в бегство, если бы не подоспел Пифон, который зашел им с тыла со своей кавалерией и заставил позаботиться о собственной безопасности. Пехота Эвмена, увидев себя в кольце, выстроилась в каре и отважно пробилась из окружения. Надвигавшаяся ночь положила конец сражению, и Эвмен, собрав свою армию, занял позицию на небольшом удалении, возле притока Паситигриса, реки, впадавшей в Персидский залив.

Поле битвы осталось за Антигоном, однако он потерял 5 тысяч человек убитыми, в то время как потери царской армии составили едва ли 300 человек. Успех был сомнительным, и очевидно, что если бы не предательство Певкесты, победителем вышел бы Эвмен. Поэтому последний был готов возобновить сражение, когда произошла самая страшная катастрофа, помешавшая ему добиться успеха. Солдаты, узнав, что их семьи и имущество стали добычей врагов, разразились жалобами и проклятьями в адрес полководца, из-за непредусмотрительности которого, как они говорили, все и произошло. Аргираспиды были раздражены больше всех, и их недовольство подогревалось вероломными офицерами, тайными врагами Эвмена. Скоро весь лагерь был охвачен восстанием, и мятежники, забыв в ярости о чувстве чести и долга, бросились на своего главнокомандующего и выдали его Антигону в обмен на возвращение имущества. С данного момента армия считалась распущенной, и большинство сатрапов направилось в свои провинции. Что касается Певкесты, то он со своими 10 тысячами человек увеличил силы Антигона, которому достались также сокровища и слоны. Таким образом, эти памятники побед Александра, ставшие платой за предательство, образовали траурный кортеж последнему защитнику семьи завоевателя⁶.

Деметрий приложил все старания, чтобы спасти прославленного пленника, но интересы беспощадной политики взяли верх над благородными чувствами, и Эвмен был задушен в своей темнице. Таков был конец прекрасного человека и великого полководца, одного из лучших полководцев своего времени. После него никто уже не сохранял даже видимости верности семье Александра, прежние военачальники которого теперь, наконец, осмелились присвоить себе царские титулы⁷. Нечестивое убийство, однако, не вызвало ненависти к Антигону, суровый характер которого был известен. Селевк и Птолемей основывали свою власть на милосердии и умеренности, он же, напротив, действовал по принципу не давать никакой пощады тем, кто создавал препятствия на пути реализации его планов. На сей раз он продемонстрировал крайнюю суровость по отношению к людям, совершившим преступление, плодами которого он воспользовался, и в этом руководствовался настолько же политическими интересами, насколько и соображениями справедливости, поскольку бунт, в котором были виновны аргираспиды, ужаснул все партии. Антигон разместил предателей в самых отдаленных провинциях Азии и приказал сатрапам угнетать их работами и плохим обращением, чтобы никто из них никогда не смог вновь увидеть Грецию, которую они опозорили. Что же касается офицеров, стоявших во главе мятежа, то он приказал всех их казнить.

Примечания:

[1] Относительно этих событий см. книги XVIII, XIX и XX Диодора Сицилийского и книги XIII, XIV, XV и XVI Юстина.
[2] Droysen J. G. Geschichte der Nachfolger Alexanders.
[3] Maizeroy P-G. J. de. Cours de tactique th?or?tique, pratique et historique. En 2 t. T. 1. Paris, 1776.; DroysenJ. G. Geschichte der Nachfolger Alexanders.
[4] Такой способ расположения слонов и выражения, используемые Диодором, сильно озадачили комментаторов. Некоторые из них не стали вдаваться в трудности объяснения и ограничились заявлением, что Эвмен поставил 60 слонов перед своим крылом; другие увидели в том, как этот полководец расположил слонов, посторение, которое мы называем т-образным, при котором линия животных образует угол с оконечностью фланга. Мезруа, который был одновременно прекрасным тактиком и прекрасным эллинистом, хорошо понял смысл слов ?????? ?v ????????? («выстроил полукругом»), и я последовал его интерпретации. См. «Cours de tactique» этого автора и замечания, которые мы сделали выше, касающиеся расположения слонов в битве в Габиене.
[5] Относительно деталей битвы в Гадамарте см. труды историков, на которых мы ссылались, рассказывая о битве при Габиене, и особенно Диодора и Полиена (Diodor. Sicul., XIX, 37; 44; Poliaen., Strategem., IV, 6, 11; 13; 8,4).
[6] «Et ne quid deesset pompae, elephanti quoque et auxilia orientalia subsequuntur» («И чтобы великолепие было полным, за ними следовали слоны и вспомогательные восточные войска») (Justin., Hist, philippic., XIV, 4).
[7] «Nemo Eumene vivo rex appellatus est, sed praefectus; iidem post huius occasum statim regium omatum nomenque sumserunt» («Никто, пока был жив Эвмен, не называл себя царем, но только предводителем; после же его убийства те же самые люди тут же присвоили себе и знаки царского достоинства, и царское имя») (Corn. Nep., Eumen., 14).

Источник:

Арманди П. Д. Военная история слонов. «Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета», «Нестор-История». Санкт-Петербург, 2011.
Перевод: А. Банников.