Везеготы в Аквитании: почему? (Thompson E. A.)

Я не прошу извинения за то, что снова возвращаюсь к проблеме расселения везеготов на западном побережье Франции. Это стало основой Тулузского королевства и на следующие девяносто лет определило историю Южной и Центральной Франции. Важность этого вопроса не вызывает сомнений.

К сожалению, в 1961 году некоторые непродуманные высказывания, изложенные на страницах исследования Дж. М. Уоллс-Хендрилла «The Long-Haired Kings» (London, 1962), первоначально опубликованного в «Bulletin of the John Rylands Library» (XLIV (1961)), внесли сумятицу в обсуждение этой темы. Дж. М. Уоллс-Хендрилл не находит изъянов в той аргументации, которая изложена во второй главе настоящей книги; он не утверждает, что моя теория невероятна сама по себе или что римское правительство не могло защищать богатые аквитанские поместья таким способом. Он настаивает на том, что, хотя армориканская теория (назовем ее так) имеет свои преимущества, есть и другие объяснения. У Рима было много других врагов, считает он, для защиты от которых они могли начать расселение варваров в Аквитании. Все предлагаемые объяснения построены на догадках, а затем Дж. М. Уоллс-Хендрилл приходит к потрясающему выводу, что «мы не знаем, почему везеготы были поселены в Аквитании».

С первого взгляда такая позиция может показаться вполне приемлемой. Но если мы посмотрим на альтернативные объяснения, которые предлагает наш автор, мы увидим, что все они совершенно неправдоподобны, а одно из них просто невразумительно. Возникает вопрос: зачем в таком случае Дж. М. Уоллс-Хендрилл так стремится избавиться от армориков? Преимущество армориканской теории в том, что она объясняет все известные нам факты, — это несомненно. Она объясняет время, место и характер расселения. Альтернативные теории Дж. М. Уоллс-Хендрилла ничего этого не объясняют. Ни об одной из них нельзя сказать, что она имеет свои преимущества.

Дж. М. Уоллс-Хендрилл приводит в качестве аналогии тот факт, что когда аламанны в 455 году вошли в Эльзас, сенаторы Лиона сразу же позволили бургундским федератам в Савойе двинуться им навстречу, чтобы противостоять возможному нападению аламаннов. Бургундам предложили поселиться в долине Роны с тем, чтобы блокировать иностранного противника — аламаннов. Все это, конечно, вполне возможно. Но какой иностранный противник угрожал Аквитании в 418 году? Даже наиболее пессимистично настроенные местные землевладельцы в моменты тяжелейшей депрессии не могли бы поверить в то, что аламанны или франки вдруг двинутся из-за Рейна на запад, пересекут всю Францию, дойдут до атлантического побережья и захватят огромные аквитанские поместья. Следовательно, мы должны выяснить, какие еще иностранные агрессоры могли представлять угрозу. Правда, Е. Джамс считает, что никакой проблемы и нет («враги были в изобилии, было из кого выбрать»), но по недосмотру он забыл поделиться со своими читателями этим изобилием, так что кто были эти враги — остается неясным¹. Дж. М. Уоллс-Хендрилл как один из возможных вариантов предлагает следующее объяснение: договор с везеготами, заключенный в 418 году, был «мерой, направленной на то, чтобы не позволить приблизиться к берегу саксонским и франкским морским пиратам». Именно эта неправдоподобная версия и осложнила последующую дискуссию. Мы знаем, что богатые землевладельцы добровольно отдали одну треть своих пахотных земель, не высказав ни малейшего протеста (насколько это было известно нашим авторам). В результате орда малоприятных варваров располагалась на их земле, а иногда даже в их домах. Совершенно очевидно, что аквитанские (как и любые другие) землевладельцы согласились бы на подобные жертвы только в том случае, если бы им угрожала страшная и неминуемая опасность. Они могли согласиться отдать часть своих земель только для того, чтобы не потерять все земли, причем этот выбор должен был быть очевиден для каждого из них. Жертвы, на которые они добровольно пошли, были почти паническим актом отчаяния. Если жертвы эти были вызваны страхом перед пиратами, то угроза нападения должна была быть немедленной и именно так восприниматься всеми землевладельцами. Иными словами, нам ничего не остается, как предположить, что каждое лето непосредственно перед 418 годом тучи пиратов наводняли берега провинции Аквитания II, что вслед за набегами пираты начали селиться в этих местах, что пираты-варвары зимовали на суше и что для всех было очевидно и несомненно одно: окончательная потеря провинции — лишь вопрос времени, причем скорого времени. Только на основании этого предположения мы можем объяснить действия землевладельцев в том случае, если они действительно были следствием набегов саксонских и франкских морских пиратов.

Обратимся же к литературным источникам начала V века и посмотрим, что они говорят об этих опустошительных набегах. Как это ни странно (говоря современным языком), они их вообще не упоминают! К счастью, мы располагаем стихотворением Рутилия Наматиана, в котором он описывает путешествие из Рима на родину в Галлию в 417 году: о морских нападениях на Галлию ему ничего не известно. Сальвиан, священник из Марселя, писавший в 440-441 годах, считал саксов свирепым и неиспорченным народом (по его мнению), но для него они были так же далеки, как франки или гунны². Для подтверждения саксонских набегов на Галлию в период до 418 года Дж. М. Уоллс-Хендрилл приводит тот слабый аргумент, что в 463 году саксы нападали на Анжер. Как он полагает, это были саксонские пираты³. Около 478 года Сидоний Аполлинарий писал о саксонских пиратах, которые разбойничали вблизи западного побережья Франции, хотя он не говорит о том, что они были многочисленны, или о том, что они грозили поселиться в аквитанских поместьях или зимовать на суше⁴. В стихотворении, включенном в письмо, написанное в 476 году или немного позже, Сидоний упоминает о том, что саксонских пиратов видели вблизи Бордо⁵. Я утверждаю с большой долей уверенности, что все, что делали саксы в 470-х годах, и все, что тогда писал Сидоний, не могло повлиять на решение Констанция, принятое в 418 году.

Затем Дж. М. Уоллс-Хендрилл призывает на помощь археологию и litus Saxonicum, укрепленный берег юго-восточной Британии и части Франции. Основной вопрос здесь должен звучать так: какая часть французского побережья была укреплена против саксов? «Определенно Гаронна, — говорит наш автор, — также Дордонь с притоками и в некоторой степени Шаранта»⁶. Если бы эти реки действительно были укреплены против саксонских разбойников, если бы форты, сооруженные там, были частью оборонительной линии Саксонского берега, то тезис Дж. М. Уоллс-Хендрилла выглядел бы более правдоподобно. Конечно, при условии, что время постройки этих укреплений соответствовало бы нашей хронологии. Однако факты говорят о другом. Шаранта, Дордонь и даже Гаронна никогда не были частью Саксонского берега. Недавнее исследование Саксонского берега, проведенное археологом Стивеном Джонсоном⁷, доказывает, что форты эти были построены между 276-285 годами. Это говорит о том, что в третьей четверти III века юго-восток Британии и соответствующая часть Галлии страдали от массовых рейдов саксов; иначе имперское правительство никогда бы не стало тратить деньги на строительство таких мощных укреплений и не оставило бы такую большую часть своей армии в этих фортах для их защиты. А где находится «соответствующая» часть Галлии? Видимо, континентальные укрепления начинались в устье Рейна и тянулись на юго-запад вдоль побережья Франции до устья Сены. Правда, нельзя с уверенность говорить, что они доходили до Сены, так как местоположение крайнего западного форта Гранноны не установлено и можно только предполагать, что он находился в устье Сены⁸. Это очень далеко от Гаронны, Дордони и Шаранты!

Так что и литература, и археология не только не подтверждают теорию о том, что расселение 418 года было вызвано необходимостью иметь силы, способные защитить римлян от набегов пиратов-саксов, а наоборот, они опровергают эту теорию. Если мы хотим понять условия, в которых создавалось Тулузское королевство, мы должны забыть об этих неуловимых саксах, бегущих по пляжам Вандеи и Шаранты Морской и якобы угрожающих крупным аквитанским поместьям. Также нет оснований думать, что варвары были поселены для защиты от нападения со стороны рек. Атаку с реки легче всего отразить, если в ваших руках оба ее берега. Но везеготов, насколько мы знаем, не селили на южном берегу Гаронны или северном берегу Луары. И как все эти теории объясняют дату: 418 год?

Однако далее Дж. М. Уоллс-Хендрилл утверждает, что выбор наш заключается вовсе не между саксами и багаудами⁹. С этим нельзя не согласиться, так как саксы здесь вообще ни при чем. На самом деле, продолжает наш автор, римляне пытались вытащить из Испании готов и запереть их в «управляемой» ими части Галлии. То есть римское правительство забрало готов из Испании, где они храбро и успешно воевали в интересах Империи. К тому времени они успели разгромить кровожадных аланов и вандалов-силингов и сражались с вандалами-асдингами. Почему же не дать им покончить с аланами? И в каком смысле готы были более «управляемы» в Аквитании, чем в Испании или на Рейне, где они могли отражать атаки франков или аламаннов? Ведь когда вы хотите где-то запереть грабителя, вы не запираете его в банке. Аквитания не подходила для «запирания». А аквитанские землевладельцы? Они без звука согласились отдать свои земли, поверив этим смехотворным теориям? Они согласились поделиться землей с варварами только для того, чтобы готы больше не побеждали врагов Рима к югу от Пиренеев? Как мог Констанций их убедить, что готы, если их привести в аквитанские поместья, станут каким-то загадочным образом «управляемыми»? Почему землевладельцам не пришло в голову, что если готов необходимо «запереть» и «управлять» ими в Аквитании, то поместья скоро превратятся в поле битвы? Надо быть очень необычным землевладельцем, чтобы радоваться, видя, как твое поместье переходит из рук в руки, от одного противника к другому. Если в этом и состоял план Констанция по управлению готами, то землевладельцы должны были хотя бы шепотом протестовать против него. Но никакого шепота не слышно в наших письменных источниках.

Но, оказывается, у Констанция была причина вести себя таким необъяснимым образом: провинция Аквитания II, «вероятно, давно заслуживала твердой руки». Я считаю это замечание невразумительным и потому не могу его комментировать.

Таким образом, мы видим, что ни одна из версий Дж. М. Уоллс-Хендрилла не объясняет дату расселения. Они не объясняют и выбор места: согласно его теориям, везеготов следовало поселить между Пиренеями и Гаронной. Они не объясняют и способ расселения. Все его размышления заканчиваются следующим утверждением: «если… и была опасность, от которой готы могли защитить галло-римлян, то мы не можем ее установить». Это не так. По всей вероятности, эта опасность находилась к северу от Луары.

Испытываешь чувство облегчения, переходя от «аргументов» (если их можно так назвать) Дж. М. Уоллс-Хендрилла к серьезной работе Бернхарда С. Бахраха¹⁰, в которой, что совершенно разумно, ни разу не упоминаются саксонские или франкские пираты. Автор считает, что Констанций преследовал одновременно две цели. В 418 году везеготы уже уничтожили аланов и вандалов-силингов в Испании и теперь собирались таким же образом обойтись с вандалами-асдингами. Если бы и эти варвары были полностью побеждены, вся Испания была бы отдана на милость везеготам. Во-вторых, ослабленных асдингов римляне могли в дальнейшем выгодно использовать при удобном случае. Бахрах заключает, что отзыв везеготов из Испании в 418 году имел целью предотвратить гибель асдингов.

Нельзя отрицать, что эта гипотеза может быть верной. Если я отвергаю ее, то потому, что она объясняет только часть известных нам фактов. Она объясняет дату отзыва везеготов из Испании. Если бы им разрешили остаться в Испании еще на год или два, они бы покончили с вандалами и тогда вся Испания лежала бы у их ног. Но эта гипотеза не объясняет, почему для расселения была выбрана Аквитания. Почему везеготов не поселили, скажем, на левом берегу Рейна? И почему был выбран именно такой необычный способ расселения, когда готы, защищая свои интересы, были тем самым вынуждены защищать интересы своих римских «хозяев»? И почему не было жалоб от землевладельцев? Теория, объясняющая все факты, то есть армориканская теория, несомненно, предпочтительнее той, которая объясняет только некоторые из них. Но объяснить хотя бы один из фактов — уже успех. Что касается Дж. М. Уоллс-Хендрилла, то он не может объяснить ни одного.

Примечания:

[1] The Merovingian Archaeology of South-West Gaul. BAR Supplementary Series 25 (I). 1977. P. 6.
[2] Salvian. De Gub. Dei. IV. 67, 81; VII. 64.
[3] Greg. Tur.BF. II. 18.
[4] Sidonius. Ep. VIII. 6. 13 sqq. Я позаимствовал дату «478 год» у Stroheker К. Der senatorische Adel im Spatantiken Gallien. Tubingen, 1948. S. 194. N 253.
[5] Sidonius. Ep. VIII. 9. 5, строка 21 и след.
[6] Watlace-Hadrill. Kings. P. 29.
[7] The Roman Forts of the Saxon Shore. London, 1976. Эта книга была подвергнута критике, см: Bartholomew Ph. II Britannia. X. 1979. P. 367-370. Но эта критика не относится к обсуждаемым здесь вопросам.
[8] Johnson. Р. 92 f. О различных версиях относительно Гаронны см.: White D. A. Litus Saxonicum. Madison, Wisconsin, 1961. P. 59. В обоих этих отрывках излагается ничем не подтвержденная теория, что Blabia — это Blaye в устье Гаронны. Как указывает White, первое отождествление зависит от изменения Carronensium на Garonensium в Not. Dign. 37. 15 fin. Он также замечает, что Blabia может быть также Blavet в Бретани.
[9] Wallace-Hadrill. Loc. cit.
[10] Another Look at the Barbarian Settlement in Southern Gaul // Traditio. XXV (1969). P. 354-358.

Источник:

Томпсон Э. А. Римляне и варвары. Падение Западной империи. «Ювента». Санкт-Петербург, 2003.
Перевод: Т. О. Пономарева.