|
 
Новости
Поиск
Реклама
|
Королевство свевов в Галисии (Thompson E. A.)Власть свевов Было бы утомительным занятием перечислять все военные кампании, набеги, битвы, переговоры, все нарушенные договоры, все разграбленные города, печальные колонны пленников, все то, что усердно и горестно перечисляет Гидаций. Если мы будем рассматривать все это подробно, то за деревьями не увидим леса: отдельные несчастья не позволят нам увидеть общее движение истории. Однако отобрать самое важное не так легко, как может показаться на первый взгляд, ибо Гидаций, как и все летописцы, строит свое повествование так, как будто все факты одинаково важны. Конечно, иногда он уделяет одному событию четыре строчки, другому — шесть, а третьему — две, но эти мелкие различия не меняют общей картины. Легче всего было бы следовать его примеру и просто переписать его сочинение полностью или частично и, подобно автору, считать все описываемые события имеющими равное значение или не имеющими никакого. Но давайте все же отбросим его метод и посмотрим, что же происходило в Испании в 456 году. В начале того рокового года на полуострове оставался только один варварский народ — свевы. Вандалы-силинги задолго до этого (в 416-418 годах) были практически истреблены везеготами Валии, которые затем в 418 году вернулись в Южную Галлию. Вандалы-асдинги в 429 году переправились в Африку, взяв с собой оставшихся аланов, которые также были почти полностью истреблены везеготами Валии и преданы почти полному забвению. За несколько лет до отплытия в Африку вандалы предприняли несколько пробных морских путешествий — одно из них на Балеарские острова и затем в Мавританию, так что уже до их решающей экспедиции в Африку в 429 году они успели узнать вкус соленой морской воды1. И теперь, четверть века спустя, в 456 году, свевы были единственным из народов-захватчиков, оставшимся на пространстве от Пиренейского хребта до Геркулесовых Столбов. В тот год, должно быть, казалось, что свевы вот-вот займут весь полуостров. И действительно, большая его часть уже отошла к ним без сопротивления. К 439 году они, как сообщает наш автор, захватили Мериду2. Два года спустя они захватили Севилью и затем, согласно Гидацию, провинции Бетика и Картахенскую3. Этот предполагаемый захват Картахенской провинции был наверняка домыслом Гидация, который недостаточно знал о событиях в Восточной Испании, особенно в прибрежной ее части. Из нескольких достоверных фактов мы можем сделать вывод, что свевы, хотя и заняли внутреннюю часть этой огромной провинции, вряд ли захватили и ее средиземноморское побережье. У нас даже нет сведений о том, что к ним перешла Картахена, а ведь когда этот город в 425 году захватили вандалы, Гидаций не забыл упомянуть о столь горестном событии4. У нас также нет сведений о том, что римлянам впоследствии пришлось отвоевывать побережье у свевов или что императору Майориану в 460 году пришлось с боями пробиваться от Сарагосы на юг, чтобы добраться до моря5. Тем не менее варвары, несомненно, захватили часть Картахенской провинции, вероятно ее западную и центральную части, так как Гидаций не мог полностью ошибаться. Во всяком случае, в 439 году свевы заняли Мериду, а в 441 году — Севилью. В Мериде позже умер один из их королей6. Мерида и Севилья были столицами провинций Лузитания и Бетика соответственно, а раз главные города находились в руках свевов, то они, несомненно, держали под контролем и римскую администрацию этих провинций. Следовательно, нет причин сомневаться в том, что провинция Бетика целиком принадлежала свевам7. Получается, что в начале 440-х годов свевы получили полный контроль над южной, западной и центральной частями Иберийского полуострова, не считая Галисии на крайнем северо-западе. Возможно, что восточная часть Картахенской провинции осталась свободной, но единственной провинцией, полностью свободной от присутствия свевов, была Тарраконская провинция на северо-востоке, непосредственно к югу от Пиренеев, включавшая в себя долину реки Эбро. Видимо, этот регион, а также большая часть средиземноморского побережья все еще оставались в руках римлян. Если бы пали и они, то весь Иберийский полуостров оказался бы под властью варваров. И вот в 449 году свевы направились к долине Эбро. По словам летописца, их цель была в том, чтобы завладеть Тарраконской провинцией и таким образом завершить завоевание полуострова8. Они атаковали район Сарагосы и даже вошли в Лериду, где захватили пленных, но удержать этот регион надолго им, видимо, не удалось9. Они отошли, не приблизившись к столице провинции городу Тарраконе, который, как и многие города Запада, лежал в руинах10. Однако в 455 году, по словам Иордана, король Рехиарий, «полагаясь» на свое родство с Теодорихом II, везеготским королем Тулузы, — они были свойственниками — решил занять всю Испанию. Он захватил Тарраконскую провинцию, которую его люди не грабили со времен набега на Сарагосу, а в 449 году — Лериду11. Более благоприятный момент нельзя было выбрать. И патриций Аэций, и император Валентиниан III, и новый император Петроний Максим — все были убиты. Гейзерих и вандалы вошли в Рим в июне 455 года и грабили город две недели подряд. Тогдашний император Авит практически не имел никакой власти. За все века своей истории Западная империя никогда не была так дезорганизована и так беспомощна. Конец ее был уже близок. Нападение на Тарраконскую провинцию, целью которого было полное завоевание Иберийского полуострова, на деле окончилось полным разгромом нападавших. Император Авит, хотя и не обладал военной силой, был силен в другом. Он имел влияние на двор везеготского короля в Тулузе. Он смог убедить везеготского короля напасть на варваров в Испании. Доверие Рехиария к своему родственнику оказалось необоснованным. Готы поступили так, как того хотел их протеже Авит, и готская армия вступила в Испанию. С точки зрения Гидация, последовавшая за этим кампания заслуживала больше места на страницах его хроники, чем любое другое событие этого столетия (с. 126). Что было делать свевам? Они не могли быстро переместиться далеко на восток и схватиться там с неприятелем, так как Тарраконская провинция им никогда не подчинялась, и, углубись они на ее территорию, они бы оказались в незнакомой местности, где им постоянно бы угрожали засады испано-римлян или басков, которых Рехиарий в 449 году неразумно спровоцировал. С другой стороны, нельзя было позволить Теодориху углубиться на их собственную территорию и посеять там разрушение. Свевы решили встретить врага сразу за границей их владений, на самой окраине Тарраконской провинции. Таков был их план, и он казался вполне разумным. Выяснилось, однако, что, подобно вандалам-силингам и аланам до этого, свевы не могли на равных сражаться с готскими воинами. В пятницу, 5 октября 456 года, они сошлись с захватчиками в битве при Кампус Парамус, в 12 милях от Асторги, на берегах реки Орбиго (Урбико). Это приток реки Эсла, которая, в свою очередь, впадает в реку Дуэро и представляла собой тогда восточную границу провинции Галисия или находилась рядом с ней. «Готская» армия на самом деле состояла из людей разных национальностей, среди которых были и везеготы, и бургунды, и франки12. Есть даже сведения о том, что с Теодорихом были бургундские короли Гундиок и Хилперик. В последующих готских кампаниях в Бетике в 458 и 459 годах участвовал по крайней мере и один римлянин — друг Сидония Тригетий, так что вполне возможно, что он и другие римляне сражались плечом к плечу с готами, бургундами и франками при Кампус Парамус в 456 году13. Так или иначе, битва закончилась полным поражением свевов, король Рехиарий был ранен14, и ему с трудом удалось бежать в город Опорто, находившийся в самой отдаленной части Галисии. Впоследствии он был пленен и в декабре убит, никем не оплаканный15. 28 октября пала и была разграблена Брага16, после чего готы занялись «освобождением» Южной Испании от ее властителей-свевов. Гидация в этой войне ужасала та жестокость, с которой готы разоряли Брагу; они оскверняли церкви, взламывали алтари, похищали монахинь (правда, не насилуя их) и раздевали донага священников. Неизвестно, почему везеготы вели себя с такой нехарактерной для них жестокостью. Так закончилось главенство свевов на Иберийском полуострове. Их империя рассыпалась, как карточный домик, от одной-единственной атаки готов. Похоже, что свевы все время своего правления потратили только на грабежи. Насколько нам известно, они даже не попытались обосноваться вне Галисии или хотя бы разместить там постоянные гарнизоны. Они не собирали ни налогов, ни дани, хотя вполне могли использовать римскую административную машину для сбора налогов от своего имени (с. 152). Они были разбойниками, и больше никем. Они не старались примирить испано-римлян со своим правлением, а тем более убедить их, что лучше подчиняться свевам, чем Равенне, хотя в последние годы, включенные в «Хронику» Гидация, некоторые римляне связали свою судьбу со свевами. Простейшее объяснение того, почему им не удалось занять весь Иберийский полуостров, заключается, видимо, не только в том, что они были неотесанными варварами, но и в том, что их было слишком мало17. Однако у них хватало сил на то, чтобы и после 456 года совершать набеги на Лузитанию. В течение 457-469 годов они грабили эту провинцию, насколько известно, не менее четырех раз: в 457, 459, 467 и 469 годах18. Мы не знаем, на какие именно районы Лузитании они нападали, но очевидно, что поражение при Кампус Парамус их ничему не научило. И прошлая, и будущая их жизнь состояла из грабежей и мародерства. Вероятно, в этот период они не смогли надолго удержать ни один город вне Галисии, как им удавалось удерживать Севилью и Мериду до того, как поход Теодори-ха в Испанию положил конец золотым дням их разбоя. Тем не менее, как мы увидим, в более поздний период, не охваченный «Хроникой» Гидация, они постоянно расширяли свои владения и почти две сотни лет удерживали за собой большую часть северной Лузитании. Кампус Парамус не до конца исчерпал их силы. Взлет и падение свевов показали, что дни Римской империи в Испании сочтены и что будущее полуострова связано не с римлянами и не со свевами, а с везеготами. Мы увидим позже, что когда две армии сошлись на реке Обриго, римского военного присутствия в Испании не было уже много лет, в то время как власть везеготов не только не закончилась с возвращением Теодориха в Тулузу, а, напротив, продолжалась вплоть до 711 года. А что можно сказать о внутренней жизни свевов как народа? Во времена Гидация у них зародилась монархия. На одной из своих монет Рехиарий (448-456) недвусмысленно называет себя «королем». До нас дошли два или три образца его siliqua с надписью iussu rechiari reges19. Монархия была наследственной или просто короли к этому времени приобрели такую власть, что часто могли назначать наследниками своих сыновей. Первый король, о котором мы знаем, — это Гермерих. В 419 году вандалы окружили его и его людей в Нервасийских горах и только вмешательство римлян помогло ему вырваться на свободу20. Пока вандалы были под боком, он вел себя так миролюбиво, как будто и не был воином, но как только вандалы в 429 году отплыли в Африку, ему в Испании уже некого было опасаться. В 430 году он впервые показал свое истинное лицо. В тот год он начал совершать непрерывные и безжалостные набеги на Галисию, которые заставили Гидация в 431 году отправиться к Аэцию и умолять его положить конец бесчинствам варваров (с. 127). Наверняка Гермерих продолжал свои набеги до тех пор, пока болезнь не вынудила его отказаться от трона в 438 году21. Тогда он назначил королем своего сына Рехилу, а тот в свою очередь в 448 году — своего сына Рехиария, христианина-католика, о чьих монетах мы уже говорили. В последнем случае среди свевов существовала тайная оппозиция, не желавшая воцарения нового короля, однако успеха она не достигла, и мы не знаем, в чем состояла причина недовольства22. Насколько нам известно, ни в одном из этих случаев не проводились выборы или хотя бы дискуссия среди свевов или же только среди старейшин, среди знатных людей или, возможно, какой-то другой части народа. Похоже, что народ никак не мог влиять на избрание нового правителя, по крайней мере, в тех случаях, когда у прежнего короля был сын. Нам также неизвестно о каких-либо проримских или антиримских группировках, о проримских или антиримских королях, которые в везеготском обществе вызывали такой ущерб и разлад почти на всем протяжении V века. Возможно, свевы в отличие от везеготов были более или менее едины в своей враждебности к римлянам. Кроме того, их знать, опять-таки в отличие от везе-готской, вероятно, была слишком бедна и слишком мало отличалась от простых людей, чтобы объединиться с римлянами против собственного народа23. Насколько мы знаем, народ не участвовал в принятии решений об объявлении войны и мира, однако, скорее всего, эти дикие варвары ничего не имели против постоянных набегов и походов. Почти все набеги были успешны, так что вряд ли кто-то из воинов был недоволен политикой непрекращающихся грабежей. Мы не знаем, могли ли свевы хоть в чем-то контролировать своих королей или лишать их власти: нам не известно ни об одном случае убийства короля, хотя, возможно, король Малдрас был задушен именно своими соплеменниками (с. 150). Таким образом, по сравнению с теми временами, когда о германцах как о едином народе писал Тацит, монархия укрепилась. Теперь в отличие от времен Тацита она стала практически наследственной или, во всяком случае, король теперь имел право назначать преемником своего сына, если таковой был. В I веке нашей эры такого права у него не было. Хотя король был главным военачальником, он не обязательно был единственным. В 429 году некий Херемигарий занимался грабежами в Лузитании — первый, но не последний набег свевов на эту провинцию — и находился в окрестностях Мериды, столицы провинции. Королем в это время был Гермерих, но Херемигарий, видимо, действовал независимо от него24. Херемигарий был настолько могуществен, что Гейзерих Вандал, уже собиравшийся отплывать в Африку, посчитал необходимым вернуться в глубь страны и возглавить поход лично против Херемигария25. Если искать параллели в готской истории, то Херемигария можно сравнить с галльским Анаольсом, о котором мы знаем только от Гидация (с. 128). В 430 году Аэций разгромил готский отряд в окрестностях Арля и убил его предводителя Анаольса. Этот отряд, похоже, действовал независимо от короля везеготов Теодориха I. Возможно, Анаольс, которого автор причисляет к знати, вел свою «дружину» (comitatus, как назвал бы ее Тацит) на частную разбойническую экспедицию, когда его захватил и убил Аэций. Херемигария можно считать его испанским собратом, который также был предводителем «дружины» и действовал с согласия короля или без оного. Это не более чем догадка, однако нет оснований думать, что уже в 429 году свевы были разобщены или что они существовали двумя независимыми группами, как это случилось позднее, в 457 году. После того как везеготы в 456 году убили Рехиария, королевский род Гермериха пресекся, и далее следуют события совсем иной направленности. В 456 году, по словам Гидация, «свевы поставили Малдраса своим королем». Эта фраза наводит на мысль, что и простой народ участвовал в принятии этого решения26. Этот Малдрас, сын Массилии, согласно нашему автору, не был родственником Гермериха27. Не все воины были готовы принять его в качестве вождя, и в следующем, 457 году народ разделился. Часть его продолжала считать королем Малдраса, а другая часть «назвала» королем Фрамтана28. Получается, что свевы имели право на свое мнение в тех случаях, когда пресекалась династия и когда назначался новый король, не связанный родством с предшественником. Однако совершенно неизвестно, через какие институты свевы осуществляли свое право выбора. Так или иначе, в 457 году обе эти группы действовали независимо друг от друга, так как Малдрас и его сын, как сообщает наш автор, в том году совершили набег на Лузитанию и захватили Лиссабон, но Фрамтан в этом участия не принимал. Когда Фрамтан через несколько месяцев умер, обе группы не объединились29. Малдрас и его люди продолжали грабить западную Лузитанию, а прежними сторонниками Фрамтана в Галисии теперь командовал Рехимунд. Автор не сообщает о том, что они утвердили Рехи-мунда королем30. В прежние времена германцы часто выбирали двух военачальников одновременно. И Иордан писал о том, что свевы, жившие на среднем Дунае (напротив Далмации), сражались в битве на реке Болиа в 469 году под командованием двух вождей — Хунимунда и Алариха31. Не часто случалось, по крайней мере в прежние времена, чтобы народ раскололся на две отдельные группы, действовавшие независимо друг от друга. Но теперь именно так и случилось: по отношению к группе Рехимунда институт монархии, похоже, окончательно прекратил существование. Это странное положение вещей продолжалось год, пока Малдрас, сам убивший своего брата (о котором мы больше ничего не знаем), не был задушен неизвестными убийцами по неизвестным причинам в феврале 460 года32. (Бидимо, Гидаций об этих событиях был плохо информирован; как римлянин, он плохо разбирался во внутренних интригах свевов.) После подобных демонстраций братской любви Рехимунд, как можно было бы ожидать, должен был стать королем с согласия обеих групп. Вовсе нет. На сцену выходит новая и такая же малопривлекательная фигура. Это Фрума-рий, чья печальная известность зиждется на том, что в 460 году в Акве Флавии он и его люди похитили автора «Хроники» — Гидация (с. 125). Они разграбили город и держали историка в плену больше трех месяцев33. Фрумарий также, очевидно, был скорее военачальником, нежели королем. Оба этих негодяя, и Фрумарий, и Рехимунд, рвались к трону, но успеха не достиг ни тот, ни другой34, и в течение четырех или пяти лет (460-464) свевы, похоже, никого не признавали своим королем. В конце концов королем, получившим признание всего народа, удалось стать одному послу, который в это время постоянно путешествовал между Галисией и Галлией. Звали его Ремисмунд, и о его жизни до этих событий мы почти ничего не знаем35. Нам известно, что Ремисмунд собрал всех свевов под своей властью, «когда Фрумарий умер», хотя значение этой последней фразы туманно. Во всяком случае, о Рехимунде более ничего не слышно, а Ремисмунд был признан готами. Теодорих II послал ему оружие и дары, а также жену36. Монархия восстановилась, линия жалких королей продолжилась, а везеготы с таким положением согласились. После того как закончилась линия Гермериха, настало время двух королей, затем разделения народа между двумя королями, а затем между королем и другим вождем. Мы наблюдали и полное исчезновение монархии, и ее восстановление. Некоторую параллель можно найти в событиях истории западных саксов: после смерти Кенвала в 672 году, согласно Беде, власть над народом взяли subreguli, но когда королем стал Кедвалла, монархия была восстановлена37. В 456 году, когда Теодорих II находился в Испании со своей армией «разных народов» (с. 147), произошел следующий инцидент. После победы при Кампус Парамус и взятия Браги король направился на юг, в Лузитанию, но некий человек по имени Агривульф, «покинувший готов», остался в Галисии, надеясь сделаться королем свевов. Он, однако, умер в Опорто в июне 457 года. Так описывает этот случай Гидаций38, и трудно сомневаться в том, что рассказ его в целом правдив. Он был на месте событий, он был хорошо информирован и у него не было причин быть необъективным. Однако рассказ Иордана о том же событии представляет гораздо более сложную версию. По словам Иордана, после победы над свевами Теодорих назначил одного из своих приближенных (cliens) по имени Агривульф правителем свевов. Согласно этой версии, Агривульф не «покинул» готов: он был правой рукой Теодориха, которого затем сами свевы упросили без промедления стать независимым правителем Галисии. Естественно, по мнению патриотически настроенного Иордана, такой бесчестный человек не мог быть готом благородного происхождения, так как ни один благородный гот не опустился бы до такого грязного предательства. Нет, он происходил из народа, называвшегося варны. Именно поэтому он не заботился ни о свободе, ни о верности своему патрону. Готский король сразу же выслал против него отряд, который разбил его в первом же сражении. Агривульф попал в плен и был казнен. После этого свевы послали к Теодориху своих священников, которых тот принял «с почестями, подобающими их епископскому званию» (pontificali reverentia), и позволил свевам самим избрать короля. Им стал Ремисмунд, или, как называет его Иордан, Римисмунд39. Иордан жил спустя сто лет после этих событий, он жил на другом конце света, и он, как известно, был человеком недалеким и большим путаником40. Несомненно, весь этот сюжет в передаче Иордана был сфабрикован для того, чтобы дать объяснение этого позорного инцидента в готской истории и польстить королю Теодориху и его приближенным. Действительно, у нас нет оснований считать, что рассказ Иордана, в котором Теодорих назначает Агривульфа наместником, ближе к истине, чем рассказ Гидация, где Агривульф представлен дезертиром. Напротив, у нас есть все основания поверить рассказу Гидация. Маловероятно, что Агривульф был варном, а не готом. Наверняка Иордан или его информатор краем уха слышал о том, что некий гот совершил предательство, будучи в арьергарде готской армии в Галисии, в этой неспокойной зоне, находившейся между самой армией и ее отдаленной родиной. Историк постарался защитить доброе имя своего народа, утверждая, что Агривульф вообще не был готом. Однако в своей апологии он допустил явный анахронизм (хотя в его время это не было так очевидно), упоминая о христианском епископе или епископах — свевах. На самом деле свевы были в это время язычниками и оставались язычниками еще почти целое десятилетие. Интересно, что иностранец (независимо от того, был ли Агривульф готом или варном) мог рассчитывать на то, что свевы примут его в качестве правителя. Характерной чертой ранних германских народов было то, что они иногда добровольно принимали иностранца в качестве своего вождя. Судя по случаю с Агривульфом, свевы также не чуждались этой практики41. О финансовом положении королей мы почти ничего не знаем, кроме того, что они обладали неким «сокровищем». Когда в 585 году везегот-ский король Леовигильд (568-586) в конце концов захватил королевство свевов, он завладел этим «сокровищем»42. Правда, у везеготских королей в середине IV века также было «сокровище» и они, видимо, возили его с собой во время всех военных кампаний, так как мы знаем, что когда король Агила в 550 году был разгромлен восставшими жителями Кордовы, он потерял не только свою армию и сына, но и свое «сокровище»43. Интересно было бы узнать, что делали с thesaurus Гермерих, Рехимунд и им подобные во время своих бесчисленных походов, возили ли они его с собой? Кроме того, что происходило с ним тогда, когда монархия переставала существовать? Кто присматривал за ним и охранял его?44 Есть некоторые основания считать, что короли продолжали сохранять римскую администрацию в Галисии или по крайней мере не подавляли ее. В 460 году свевы убили некоторых римлян в Луго, «вместе с их rector, человеком благородного происхождения»45. Вообще слово rector — один из обычных терминов, обозначающих наместника римской провинции, и употребление Гидацием этого понятия говорит о том, что даже в 460 году в Галисии все еще был римский наместник. То есть римское право все еще в некоторой степени действовало и собирались римские налоги. Несомненно, «сокровище» диких королей пополнялось не только за счет грабежей, но и за счет этих налогов или их части. Прежнее римское административное деление на районы все еще существовало, хотя мы мало знаем о нем во времена правления римлян и ничего, кроме самого факта его существования, — во времена свевов. Районы назывались «conventus». Св. Исидор Севильский сообщает, что «районы» были частями провинций и назывались conventus, как, например, Кантабрия в Галисии46. Гидаций упоминает о conventus Луго47, Брага48, Аква Флавия49 и Асторга50, так что вместе с Кантабрией во времена свевов их было пять. В прежние времена они были и в других испанских провинциях, но в V веке они упоминаются только по отношению к Галисии. Таковы были римские юридические районы. О свевских законах и их исполнении мы не знаем ничего. Ни один из наших источников не упоминает о каком-либо письменном кодексе свевов. Возможно, это связано с тем, что свевы никогда не были федератами, что им никогда не приходилось делить поместья с римскими землевладельцами, как это были вынуждены делать федераты, и соответственно им никогда не приходилось регулировать земельные взаимоотношения с римскими собственниками. Что касается их матримониальных обычаев, то, как ни странно, во всех четырех случаях, когда у нас есть об этом сведения, это браки свевов с иноплеменными женщинами. Короли Рехиарий и Ремисмунд женились на везеготских женщинах. Печально известный патриций Рикимер, зловещая фигура последних лет Западной империи, был свевом по отцу и везеготом по матери. По одной из надписей мы знаем о межнациональном браке между римлянином и свевской женщиной51. Очевидно, у свевов не было запрета на браки с иноплеменниками, как это было у их современников ругов в нижней Австрии и у везеготов52. До сих пор в Галисии не обнаружено ни одного свевского кладбища. Случайные находки мало что сообщают нам. Рейнхарт описывает некоторые из них53, но на самом деле три или четыре из изображенных им предметов вряд ли имеют какое-то отношение к свевам. Несомненно, как и другие средиземноморские германцы, свевы любили золотые украшения, инкрустированные гранатами, но об их материальной культуре мы не знаем ничего. Есть слабое свидетельство того, что свевы опередили везеготского короля Леовигильда в постройке нового города. Леовигильд основал свой город Рекополис в Кельтиберии в 578 году54. В Parochiale свевской Галисии, о котором мы позже поговорим, упоминается некий Portucale castrum antiquum в устье реки Дуэро на ее левом берегу. В то время, когда писался Parochiale, за несколько лет до постройки Рекополиса Леовигильдом, этот Portucale был приходом в округе Коимбра. Однако в одном из вариантов этого документа говорится о Portucale «в новом лагере свевов», in castro novo suevorum, на правом берегу реки. Эта фраза, возможно, указывает на основание нового города, хотя уверенности в этом нет55. Хотя история свевов этого периода состоит практически целиком из описаний набегов и войн, мы почти ничего не знаем о свевских методах ведения войны. Иордан говорит, что войско тех свевов, которые проявляли активность на среднем Дунае в середине V века, состояло в основном из пехоты, а не из кавалерии56. Возможно, так же воевали в V веке и те свевы, которые дошли до Испании. Свевы захватили и разграбили многие испано-римские города. В некоторых случаях (Асторга, Коимбра, Лиссабон) они занимали один и тот же город несколько раз. Возникает вопрос: неужели они смогли преодолеть вековую неспособность германцев брать штурмом города, обнесенные стенами? Совсем необязательно. Ведь именно в таких городах, по нашим сведениям, находили убежище римляне в первые годы завоевания Испании57. В 449 году Рехиарий прорвался в Лериду «хитростью». Готы в 457 году захватили Асторгу «хитростью и ложными клятвами». Варвары-грабители вошли в этот город, уверив жителей в том, что они действуют по приказу римских властей58. В 457 свевы Малдраса также вошли в Лиссабон, убедив горожан, что пришли с миром, а когда те доверчиво открыли перед ними ворота, они разграбили город59. В 465 году свевы захватили Коимбру «предательским образом»60, а затем — так как жители этих городов проявляли необыкновенную доверчивость — они повторили это в 468 году, разрушив в этот раз дома и часть городских стен. Были также случаи предательства со стороны римлян. В 469 году житель Лиссабона по имени Лусидий вероломно сдал город свевам61. Предательство двух римлян, Оспинио и Аскания, привело к тому, что город Аква Флавия прешел в руки Фрумария в 460 году. Лусидий, Оспинио и Асканий совершили предательство тогда, когда римских войск уже не оставалось на Иберийском полуострове и, видимо, некоторые испано-римляне к 460 году примирились с властью свевов и были готовы связать свою судьбу с захватчиками. В истории свевов есть только один эпизод успешной осады: город Мертола был осажден и сдался в 440 году62. По сути дела, во всей «Хронике» Гидация упоминается еще только осада: безуспешная осада свевов вандалами-асдингами в загадочных Нервасийских горах, когда германцы осаждали германцев (с. 141). Во всех остальных случаях римские города стали жертвами предательства или хитрости. Они никогда не подвергались штурму и, за исключением Мертолы, никогда не сдавались под угрозой голода. Иногда варвары даже не пытались брать города. В некоторых случаях они, как сообщается, опустошали «район» вокруг города, а не сам город. Так случилось в Сарагосе в 449 году, в Луго и в Оренсе в 460 году и в Асторге в 469 году63. По другим городам у нас нет информации. Мы не знаем, как Рехиле удалось в 439 году войти в Мериду, а в 441 году — в Севилью64. Между тем это были серьезные победы, так как оба этих города были столицами провинций. Мы не знаем, как в 457 году готы взяли Паленсию, а 460 году — Скаллабис65 или как вандалы дважды в течение четырех лет (425 и 428 год) захватывали Севилью66, а заодно с ней — и Картахену67. Картахена, так же как Севилья и Мерида, была столицей провинции. Трудно предположить, что свевы, готы, вандалы или любые другие варвары, жившие в это время в Испании, могли пользоваться смертоносными римскими осадными машинами, будь то для атаки или для обороны. О таких машинах варвары всегда мечтали, но вряд ли способны были их построить. В первой части нашего исследования мы говорили о том, что наиболее вероятным маршрутом, связывающим Галисию с остальным миром, был морской путь в Западную Галлию и что тогда некоторые известные нам факты легче поддаются объяснению. Правда, в «Хронике» Гидация есть только одно упоминание об этом маршруте: в 465 году послы Эгидия, направлявшиеся в вандальскую Африку, вначале доплыли из Галлии в Галисию, а в сентябре вернулись тем же путем. Однако в источниках VI и VII веков описание этого маршрута встречается часто. Согласно Григорию Турскому, около 560 года сообщение между Туром и Галисией было обычным делом. В 585 году везеготский король Леовигильд захватил Галисию и положил конец королевству свевов. При этом он перехватывал торговые суда, ходившие между Галисией и Галлией, захватывал их грузы, а команды или убивал, или брал в плен. Около 650 года, согласно одной из рукописей «Жития св. Фруктуоза» из Браги, этот святой решил посетить Восток и намеревался сначала добраться морским путем до Галлии, а уже оттуда дальше на Восток. Этот отрывок из «Жития» говорит о том, что в это время в Галисии можно было встретить галльских купцов68. Памятуя о путешествии послов Эгидия, можно предположить, что и в V веке такая возможность существовала. Конец римского гарнизона Таким образом, годы с 429 по 456 были годами владычества свевов в Испании. Это было мрачное и темное время. Неудивительно, что в эти тяжелые годы в Испании не было таких авторов, как Пруденций, Орозий, Исидор или Браулио. Тем замечательнее подвиг Гидация, который, несмотря на ужас окружавшей его действительности, упорно продолжал писать свою «Хронику», год за годом. А что в эти беспорядочные времена происходило с римскими войсками, находившимися на полуострове? Почему беспрерывные набеги варваров почти не встречали организованного сопротивления? Было подсчитано, что незадолго до этого, в V веке, римские войска в Испании насчитывали около 10 000 или 11 000 человек. Их главнокомандующий назывался «граф Испанских провинций», comes Hispaniarum. Мы впервые слышим об этой должности в связи с событиями 420 года, когда Астурии, граф Испанских провинций, вынудил вандалов снять осаду в Нервасийских горах и отпустить на свободу осажденных свевов69. Это было последним успешным выступлением римского правительства против варваров в Испании. В последующие годы все попытки римлян бороться с варварами кончались катастрофой. В 422 году власти Империи послали в Испанию магистра армии (magister militum) по имени Кастин. Он привел с собой свою многочисленную армию, а также готских союзников, но потерпел сокрушительное поражение от вандалов-асдингов. Это было первым из серии разгромов, нанесенных римлянам вандалами. Кастин (по словам не Гидация, а другого автора) потерял в этом бою не менее 20 000 человек70. Мы не знаем, какой процент испанского гарнизона сражался и погиб вместе с разгромленной армией Кастина, однако вполне возможно, что эта катастрофа (а это была действительно катастрофа, хотя цифра «примерно 20 000 человек» и вызывает сомнения) резко сократила численность местного гарнизона именно тогда, когда свежих сил не хватало. В 438 году графом Испанских провинций, вероятно, был некий Анде-вот. Во всяком случае, Исидор Севильский называет его командующим римскими войсками, так что вряд ли он мог занимать какую-либо другую должность71. В том же году он был разбит свевами в сражении на реке Хениль (Сингиллио), которая впадает в Гвадалквивир, на территории Бетики. В период с 441 по 446 год положение в Испании было настолько отчаянным, что римское правительство послало целых трех «магистров обеих служб» (magistri utriusque militiae) одного за другим, чего не случалось в V веке ни в одной другой западной провинции72. Эти три человека, Астурии, поэт Меробауд и Вит, очевидно, привели с собой своих солдат. В отношении Вита мы знаем, что это было именно так73. Кроме того, все трое наверняка привлекали и солдат испанского гарнизона настолько, насколько этот гарнизон еще существовал. Астурии в 441 году, а Меробауд в 443 году одержали победы над врагами, о которых мы позднее поговорим. Но только в 446 году Вит наконец двинулся против свевов, до этого потратив почти все силы на то, чтобы притеснять жителей Бетики и Картахенской провинции, которых он обязан был защищать от притеснений других. Однако его борьба со свевами не увенчалась успехом. Наоборот, он был разбит ими наголову, став таким образом достойным преемником Кастина и Андевота. В Испании V века не было ни одного случая, чтобы римский военачальник смог одержать победу над варварами или хотя бы избежать сокрушительного поражения, независимо от того, сколько с ним было солдат — единицы или тысячи. Вот и все, что мы знаем о бесславной истории сопротивления римской армии варварам-завоевателям. Примечательно то, что, не считая визита императора Маиориана в Испанию в 460 году, мы больше не знаем о существовании римских войск к югу от Пиренеев после поражения Вита в 446 году. Точнее, если считать, что все три магистра — Астурии, Меробауд и Вит сражались только силами тех солдат, которых они привели с собой из Италии, Галлии или откуда-то еще, то можно утверждать, что мы вообще не слышим ничего о существовании римского гарнизона в Испании после поражения Андевота в Бетике в 438 году. Правда, должность графа Испанских провинций вновь упоминается в нашем источнике под 452 годом, когда ее занимал некий Мансуэт, но ни о каких подчиненных ему войсках не сказано ни слова. Этот граф теперь только дипломат, и вместе с коллегой графом Фронто он сумел добиться в этом году соглашения со свевами. Но войск у него уже не было74. Удивительно, что гарнизон из 10 000 или 11 000 человек почти ничего не смог добиться в период, предшествовавший разгрому Андевота в 438 году. Этих войск, по крайней мере численно, вполне должно было хватить на то, чтобы перейти в наступление и по крайней мере задержать свевов в Галисии. Однако в этот период не было ни одного организованного римского наступления в Галисии. Еще удивительнее то, что не было ни одной решительной атаки, ни одного акта возмездия, ни одного нападения из засады на банду разбойников-свевов со стороны правительственных войск. Ни разу варвары не были встречены при переправе через реку, ни разу их не поджидали в засаде на горной тропе. Их не заставали врасплох, когда они отдыхали, уставшие или пьяные, после дневного разбоя. На них не нападали, воспользовавшись темнотой, когда они спали в своих палатках. Хотя само мирное население иногда пыталось себя защитить, императорские войска никогда не брали инициативу в свои руки. В начале века, по словам историка Зосима, испанские солдаты предпочитали защищать Испанию сами, не прибегая к помощи неиспанцев75, но это было давно. Что же случилось за это время? Куда улетучилась преданность римских войск? Или они были настолько деморализованы, что не поддавались управлению? Или, может быть, гарнизон из 10 000 или 11 000 солдат охранял Испанию только на бумаге? Существовал ли он вообще? Как бы то ни было, потери Вита были огромны, и восстановить их было невозможно. С его поражением военный контроль Рима над Испанией был потерян повсюду, кроме Тарраконской провинции. Только однажды в 460 году римские войска под командованием самого императора Маиориана нанесли молниеносный и трагически окончившийся визит в Картахену, но мы не будем снова говорить о несчастном Майориане, последнем Западном императоре, достойном этого царственного титула. Он привел с собой в Испанию мощную армию и флот из 300 кораблей в мае 460 года. Его целью было напасть на вандальскую Африку, но вандалы сожгли его флот, как только он бросил якорь в заливе Аликанте76. Когда Майориан с позором вел свою армию обратно через Пиренеи в Галлию, он уводил с собой последние регулярные римские войска Иберийского полуострова. После этого печального события солдаты, остававшиеся в Испании, получали приказы уже не из Рима, а из других мест (см. с. 159). После 460 года никакие магистры больше не приезжали из Италии в Испанию и графов Испанских провинций мы больше не встречаем. Впереди своего войска и своего флота Майориан выслал в Испанию своего магистра армии. Его звали Непотиан, и два или три эпизода его карьеры представляют живейший интерес. Его первой задачей было напасть на свевов в Галисии и разгромить их. Возможно, Майориан послал Непотиана против свевов для того, чтобы предотвратить возможные нападения на свой правый фланг во время перехода от Пиренеев к югу через Сарагосу и далее в Картахену77. Отметим, что это единственный случай, когда римскому военачальнику было поручено вступить на территорию Галисии. У Непотиана не было под командованием римских войск для нападения на варваров, поэтому он пошел в Галисию с готским войском, командование над которым он делил с готом по имени Суниерих. Вместе они воевали со свевами в Луго и других местах78. Больше ни один римский военачальник в V веке не ступал на землю Галисии. Почему Непотиан не взял с собой в Галисию римских солдат? Видимо, потому, что уже некого было брать: римских войск в Испании давно уже не было. Еще более поразительно то, что в 461 году вместо Непотиана его должность занял некий Арборий, причем на высшую римскую командную должность в Испании этого Арбория назначило не римское правительство, а король везеготов Теодорих II, находившийся в Юго-Западной Галлии. То есть римская должность продолжала существовать, и ее продолжал занимать римлянин, однако этот римский командир получил назначение и получал инструкции не от римского правительства, а от готского короля Тулузы79. Немного позже мы сталкиваемся еще с одной странностью. Епископы Тарраконской провинции в своем письме к папе Иларию (461-468 гг.) упоминают о человеке по имени Винцентий, называя его «военным наместником (dux) нашей провинции»80, однако должности под названием «герцог Тарраконской провинции» в римской армии не было. Позже тот же самый галльский летописец, не зная, как бы ему правильно назвать Вин-центия, называет его «нечто вроде магистра армии». История Непотиана и Арбория, а также новые названия должности Винцентия, по моему мнению, убедительно доказывают, что после поражения Майориана в 460 году римские власти потеряли военный контроль, по крайней мере эффективный военный контроль, над Испанией. Была потеряна даже Тарраконская провинция, ибо после поражения западного императора Антемия в 472 году войска короля Евриха заняли Памплону, Сарагосу и окружающие города, а позднее тот же Винцентий, теперь служивший Евриху, помог захватить и прибрежные города81. После разгрома Майориана в Испании и его отхода в Галлию тулузские готы учредили новое верховное командование и взяли его под контроль, так римское командование прекратило существование. Готы продолжали нанимать римлян, но их офицерские титулы уже не были стабильными. Это уже не были те должности, которые существовали при императорах, но еще не стали теми, которые были введены позже везеготскими королями Испании. Гражданское население не понимало, как правильно называть этих командиров, и даже сами должностные лица, включая, вероятно, и Теодориха II, не смогли бы объяснить, как к ним следует обращаться. У римлян даже в самые темные времена сохранялись остатки административной системы. Нет оснований думать, что администрация провинций полностью исчезла, так как и в IV веке, при везеготских королях, она существовала. Единственное наше точное свидетельство относится к 460 году, это уже упоминавшаяся смерть в Луго римского rector, губернатора провинции (с. 152). Мы не знаем и вряд ли можем догадываться, как назначался губернатор Галисии в последние четыре десятилетия V века и как ему платили, однако нельзя однозначно считать, что его не существовало82. Также нам известно, что «часть плебса Галисии», с которыми воевали свевы, смогли в 483 году договориться с варварами83. Плебс Ауноны (с. 137) смог прийти к соглашению со свевами в 466 году, а через несколько лет они сумели заключить мир с королем свевов, который при этом продолжал опустошать соседние города84. Значит ли это, что население Галисии, исключая аристократию, было достаточно организовано для того, чтобы добиться соглашения с варварами? Видимо, так и было, но как смогла часть населения, или жители одной civitas, организоваться для ведения переговоров? Кто были их представители? Как они избирались и кто их инструктировал? Каковы были их полномочия? Обо всем этом мы ничего не знаем. Похоже, что в 431 и в 433 годах также заключался мир, причем не только с частью населения Галисии, а со всей Галисией в целом85. Вероятно, в этих случаях именно rector, тогдашний губернатор провинции (а его существование в тот период вряд ли можно подвергать сомнению), представлял интересы всего населения провинции, и именно с ним свевы заключали свои соглашения, которые затем с легкостью нарушали. В послании от 30 октября 465 года папа Иларий сообщает, что получил известия от крупных землевладельцев (honorati и possessores) некоторых городов (civitates) Тарраконской провинции86. К счастью для нас, он называет все эти семь civitates. Это Тарракона, Каскантум (современный Касканте, недалеко к юго-западу от Тудеры), Калахорра, Варега (видимо, имеется в виду Варейя, современная Вареа, на южном берегу верхнего Эбро, к востоку от Логроньо)87, Тритиум (теперь Трисио, около Нахеры, которая, в свою очередь, находится в семнадцати милях к юго-западу от Логроньо)88, Леон, Вировеска (современная Бривиеска, примерно двадцать пять миль к северо-востоку от Бургоса). Это совещание очень напоминает прежние провинциальные советы, которые были популярны в ранние века Римской империи. Интересно, как землевладельцы Тарраконской провинции встретились, как они составляли, обсуждали и писали свое письмо. В этом случае их письмо было направлено папе. Может быть, в других случаях они направляли свои письма императору? Хотя вряд ли они могли это делать после 473 года, когда армия Евриха захватила провинцию. Тот факт, что в послании папы упоминаются такие отдаленные города, как Бривиеска и особенно Леон, находившийся вблизи границы с Галисией, говорит о том, что Тарраконская провинция была еще единым и нетронутым целым. Границы провинции еще существовали, так как ни один из городов Картахенской провинции или Галисии не был представлен на этой встрече. Тот факт, что Тарраконская провинция продолжала существовать, вызывает некоторые противоречия. В письме тарраконских епископов, написанном в 463 или 464 году, за один или два года до того, как папа Иларий отправил свое послание в эту провинцию, говорится о том, что приход Калахорра находится в «отдаленнейшей части нашей провинции»89. На самом деле Калахорра расположена на полпути между Леоном и побережьем Средиземного моря, а Леон находился в Тарраконской провинции, пусть и на крайнем ее западе. Как же можно было говорить, что Калахорра находится в «отдаленнейшей части нашей провинции»? Вряд ли это простая описка. Мне кажется, мы вправе предположить, что в 463-464 годах или свевы, или баски, или какой-то другой враждебный народ захватил самую западную часть Тарраконской провинции. Таким образом, большая часть той территории, что лежала к западу от Калаорры, уже не контролировалась римлянами и этот город оказался на самой границе провинции. Но к октябрю 465 года, когда Иларий писал свое послание, враги либо уже ушли, либо были вытеснены из Тарраконской провинции. Возможно, на самом деле это противоречие объясняется гораздо более простыми и менее драматическими причинами, хотя трудно представить, какие другие события могли заставить епископов употребить такое странное выражение. В любом случае, в конце 465 года провинция все еще была в некотором смысле организованной и связной административной единицей, хотя мы мало знаем об ее организации. Мы не знаем, получали ли государственные служащие приказы из Италии, или из Тулузы, или они порой были независимы и от Италии, и от готов в равной степени. Наиболее достоверная гипотеза, видимо, состоит в том, что они были, по крайней мере номинально, зависимы от императоров вплоть до завоевания провинции Еврихом в 473-474 годах. Как бы то ни было, с уходом Майориана в 460 году Римская империя в Испании в военном отношении прекратила существовать. Это нельзя назвать «падением», римская власть просто или исчезла, или незаметно трансформировалась в готскую власть. Это была административная, организационная перемена. Резкого перелома не было. Просто наверху были проведены необходимые изменения, и больше ничего. Позиция римлян Крупные землевладельцы и духовенство по-прежнему относились к варварам так же, как в начале века относился к ним их соотечественник, вдохновенный поэт и автор гимнов Пруденций, то есть как к недочеловекам. Правда, нам известно всего несколько случаев, когда они с оружием в руках решались сопротивляться этим недочеловекам. В 409 году родственники императора Гонория, отец которого Феодосии Великий родился в Коке (римская Каука), на территории современной провинции Сеговия, от имени императора пытались защитить Испанию и от узурпаторов, и от варваров90. Они собрали «рустиков» и рабов из своих поместий и пытались не допустить варваров через пиренейские перевалы, но один из «римских» полков, называвшийся Honoriaci и состоявший на деле из варваров, открыл перевал для двигавшихся из Галлии свевов, аланов и вандалов и перешел на их сторону91. Затем они начали опустошать окрестности Паленсии, однако здешние римские землевладельцы сражались до конца, и это единственный известный нам случай, когда римская аристократия Запада по своей инициативе организовала сопротивление захватчикам92. Мы знаем еще о нескольких случаях, когда не крупные землевладельцы, а гражданское население Испании оказывало некоторое сопротивление. Не все жители Запада были покорны варварам. Галисийский плебс (по выражению Гидация), удерживавший основные крепости провинции, отразил в 430 году атаку Гермериха и его свевов и заставил их отпустить захваченные ими семьи. Они добились этого благодаря тому, что смогли нанести свевам тяжелые потери и взять много пленных, а так как в банде нападавших находился и сам король свевов, то она, видимо, была многочисленной. Кроме того, когда семь кораблей герулов в 455 году пристали к берегу около Луго, там собралось «множество» галисийцев и они обратили пиратов в бегство. В 457 году, после того как везеготы безжалостно опустошили Асторгу и Паленсию, защитники Coviacense castrum (он находился в тридцати римских милях от Асторги, но точное местоположение нам неизвестно) оказали им сопротивление и убили многих готов, хотя надо признать, что, по словам нашего автора, этот случай сопротивления был единственным93. Как правило, в Испании мы наблюдаем ту же апатию со стороны гражданского населения, ту же неспособность к тактическому планированию и к нападению, которая так очевидно проявлялась и во всех других частях погибающей Империи. Эвгиппий в своем «Житии св. Северина» рассказывает о событиях, произошедших в Норике Прибрежном около 480 года. Жители Норика были беспомощны перед набегами варваров ругов, они просто не знали, что делать. Пришлось самому святому подвижнику организовывать далеких от военной науки горожан, давать им советы, вести от их имени переговоры с вождями ругов, поднимать их невысокий боевой дух и планировать хоть какую-то стратегию. Но даже тогда они не разу не смогли атаковать своих мучителей. Насколько мы знаем, у галисийцев не было своего отважного святого, который мог бы вдохновить их на борьбу. Скажем, Гидаций сам вел от имени галисийцев переговоры с Аэцием, но нам неизвестно о том, чтобы он договаривался с Рехиарием или Рехилой так, как Северин умел договариваться с кровожадными вождями ругов. Галисийские епископы, судя по всему, были пассивны и проявляли полное безразличие. Разоблачить манихея им казалось более важным делом, чем защитить свою паству от набегов свевов. Правда, в 453 году Гермерих заключил мир с галисийцами «при вмешательстве епископов», когда один или несколько епископов выступили посредниками в мирных переговорах94, однако в другом случае один из епископов присоединился к врагам. Тот же король в тот же год вел переговоры с западными властями при посредничестве католического симпозиума, подобно тому как ве-зегот Теодорих I однажды вел переговоры через Ориентия, епископа Оша95. Несомненно, в обоих случаях король считал, что католический римский епископ сумеет оказать большее влияние на имперские власти, чем король-язычник, и что образованный епископ представит его аргументы более убедительно, чем это смог бы сделать на своей примитивной и корявой латыни какой-нибудь варвар в звериной шкуре. Ни Гидаций, ни другие священнослужители не поднимали народ на вооруженную борьбу со свевами так, как это чуть позже безуспешно пытался делать св. Северин, или так, как это вполне успешно делал почти в это же самое время св. Герман из Оксерра в Британии. Такие священники, как Орозий, которые находились в Испании в 409 году при начале варварского нашествия, бежали за границу, оставив свою паству на растерзание захватчикам. Другие, как Авит из Браги, которые уже находились за границей в то время, как варвары шли через Пиренеи, не посчитали своим долгом вернуться, хотя не забывали выражать наилучшие пожелания на будущее своим несчастным коллегам и братьям по вере, оставшимся дома96. Об этих позорных случаях рассказывает св. Августин. По его словам, некоторые святые епископы бежали потому, что их паства уже рассеялась и не было нужды оставаться пастырю, когда некого было окормлять. Другие бежали потому, что их прихожане были или убиты, или находились за стенами осажденного города, или же пропали в плен. (Св. Августин не объясняет, как удалось спастись священникам в тех случаях, когда все их прихожане становились жертвами резни, осады или пленения.) Были и такие, по словам св. Августина, в правдивости которых у нас нет причин сомневаться, которые стойко встречали опасность вместе со своей паствой. Но, к сожалению, это не все. Святой Августин вынужден упомянуть еще об одном неприятном случае. Попадались такие священники (возможно ли это?), которые ударились в бегство и предоставили своим прихожанам самим заботиться о своей участи. Он мог бы привести конкретный пример, когда его молодой друг, будущий историк Орозий, бежал из Испании под градом варварских копий и камней, и мысль о прихожанах не задержала его в тот момент, когда он несся через полосу прибоя к ожидавшему его судну. Затем мы узнаем об одном еврее, который бежал от захватчиков и укрылся на острове Менорка. Вряд ли он был единственным жителем Испании, решившим поскорее скрыться в заморских краях97. В те годы V века, о которых рассказывается в «Хронике» Гидация, атлантическое побережье Испании обычно не привлекало внимания варваров-пиратов и морских разбойников. Когда морские разбойники все же появлялись, никакой официальной римской береговой охраны, которая могла бы оказать им сопротивление, рядом не находилось, а отношение гражданского населения менялось в зависимости от обстоятельств. В 445 году пираты-вандалы, миновав Гибралтарский пролив, подплыли к атлантическому побережью. Они лавиной обрушились на Турониум на побережье Галисии и похитили много испанских семей98. Нам неизвестно о каком-либо сопротивлении со стороны испанцев. Кстати говоря, ни во время набегов, ни во время переговоров (а о вандалах-торговцах нигде не упоминается) вандалы не проявляли никакого интереса к возвращению в Испанию. Они также не пытались управлять страной на расстоянии, колонизировать ее или же обложить налогами или данью. Теперь своим домом они считали Африку, и пути назад на Запад не было. С другой стороны, в 455 году у берегов района Луго были замечены семь кораблей герулов, народа, жившего, видимо, в Дании99. На кораблях находилось около 400 легковооруженных воинов. Целая толпа испанцев собралась на берегу для того, чтобы дать им отпор, но пираты бежали, потеряв только двух человек. Возвращаясь в свои дальние северные края, они по дороге ограбили прибрежные районы Вардуллии и Кантабрии. (Вардуллы жили между страной басков и Кантабрией, а их основное поселение находилось на месте современного Бильбао.)100 Нам неизвестно о сопротивлении со стороны местных жителей. Через четыре года, в 459 году, другая банда герулов совершила жестокий набег на побережье вблизи Луго, после чего они вышли в море и направились к Бетике, где Гидаций потерял их из виду101. Опять-таки сопротивления не было. Прибытие кораблей герулов к берегам Испании заставляет нас задуматься о том, проходили ли они Британию без остановки во время своих путешествий на юго-запад или же среди завоевателей этого уединенного острова были и герулы. В отличие от свевов герулы не оставили следов своих поселений в топонимах Британии, однако так как все другие народы, жившие в окрестностях Ютландского полуострова, видимо, принимали участие в завоевании Британии, то вряд ли герулы, послав несколько кораблей в отдаленную Испанию, не послали ни одного в гораздо более близкую Англию. Как бы то ни было, на западном побережье Испании пираты не встретили отпора со стороны римских войск. Были и такие римляне, которые не собирались сопротивляться варварам или бежать от них: единственное бегство, о котором они помышляли, — это бегство к варварам прочь от римской администрации. Орозий рассказывает о римлянах, которые бежали к варварам, потому что предпочитали свободу и нищету среди варваров тем непосильным налогам, которые все еще собирались на территориях, контролируемых Римом (речь идет о 417 годе, когда Орозий писал свое сочинение)102. Эти люди считали, что под властью варваров их социальное и экономическое положение улучшится: пусть они и захватчики, но при них не будет того безжалостного гнета, которому подвергало их далекое и равнодушное к ним римское правительство и его продажные сборщики налогов. Сальвиан писал свое «Правление Господа» в 440 или 441 году. В нем он также замечает, что жизнь на римских территориях Испании была настолько тяжела, что даже те, кто не бежал от варваров, сами вынуждены были превратиться в варваров. «Большая часть испанцев», пишет он, стали «варварами»103. Это относилось не только к беднякам, но даже к аристократам: в одном не вполне ясном отрывке Гидаций говорит о двух испанцах, Оспинио и Аскании, которые, действуя в интересах свевов, заставили отступить готскую армию, напавшую на све-вов в 460 году. Эти два испано-римлянина затем способствовали похищению епископа Гидация в 460 году (см. с. 125) и захвату Фрумарием города Аква Флавия, причем летописец впоследствии был освобожден вопреки их ясно выраженной воле104. Мы также знаем об антиримской деятельности Лусидия. Хуже всего то, что именно действия «предателей» (proditores) привели к разгрому флота Майориана в заливе Аликанте в 460 году. А ведь эти предатели наверняка были римлянами, так как варваров в этой ситуации вряд ли можно было назвать «предателями». Конечно, нельзя обобщать. Хотя некоторые римляне, возможно, приветствовали захватчиков, трудно поверить, что крестьянам Западной Испании доставляли удовольствие бесконечные набеги, которые свевы каждое лето совершали на села Лузитании и Галисии. Приведенные нами слова Орозия и Сальвиана были написаны в 417 и 440—441 годах соответственно, но, возможно, эти авторы были бы менее склонны к обобщениям, если бы писали в 460 или 469 году. Можно также предположить, что немногие галисийские крестьяне и горожане, будь они священниками или мирянами, имели основания употреблять такие выражения, когда бы то ни было. Действительно, годы после раздела Испании варварами в 411 году были временем относительного мира (с. 139), и именно в эти спокойные годы многие римляне, по словам Орозия, бежали и присоединялись к завоевателям, но верно ли это в отношении Галисии? Даже в 430 году «плебс» центральных районов Галисии занимал наиболее надежные крепости и заставлял бесчинствующих свевов заключать мир и возвращать похищенные ими семьи (с. 161). Эти люди не были готовы предпочесть нищую и вольную жизнь среди свевов своей прежней жизни в качестве испано-римских налогоплательщиков. Они не были похожи на тех беглецов, о которых пишет Орозий; и когда в 429 году, после отплытия вандалов в Африку, набеги свевов приняли катастрофические масштабы, сотрудничество между безжалостным грабителем-свевом и его жертвой — римлянином стало невозможным. В дополнение ко всем этим явлениям было и еще одно: массовый и организованный бунт римлян против римского правления. Давайте вспомним, что произошло. В 438 году король Рехила победил Андевота, и провинции Бетика и Картахенская перешли во власть свевов (хотя нет убедительных свидетельств того, что восточные, прибрежные части Картахен-ской провинции также были ими завоеваны). Римляне уже не контролировали Лузитанию, так как свевы заняли Мериду, столицу провинции, и удерживали ее в течение многих лет105. Таково было положение в 441 году, и в том же кризисном году римское правительство посчитало себя обязанным (давно было пора) прислать из Галлии или из Италии «магистра обеих служб». Можно было предположить, что первым шагом этого магистра после прибытия в Испанию при таких катастрофических обстоятельствах должна быть попытка остановить продвижение варваров как можно скорее и любой ценой, а также попытка вернуть утерянные провинции или хотя бы их часть. Он должен был бы прежде всего выяснить местонахождение варваров-разбойников и сразиться с ними. Это было жизненно необходимо. Иначе зачем его так незамедлительно послали в Испанию? Однако ничего подобного он не сделал. Случилось нечто совсем другое. Первый из двух магистров, Астурии, появился в Испании в переломном 441 году, в год падения Севильи, однако только через пять лет, в 446 году, Вит, третий из магистров, посланных в Испанию в это десятилетие, начал борьбу со свевами и был ими разгромлен (с. 156). Первый и второй магистры, Астурии и Меробауд, оставались в Тарраконской провинции, единственной, в которой свевов не только не было, но не существовало в это время даже угрозы нападения с их стороны. Если бы наши сведения этим ограничивались, то их поведение могло бы нам показаться необъяснимым, но, к счастью, нам известно, чем они в это время были заняты. Они не бездействовали, а вели жестокую войну в Тарраконской провинции, внешне такой спокойной. Они воевали с крестьянам-повстанцами, с багаудами. В период с 409 по 440 год, как мы видели, многие испано-римляне бежали, чтобы присоединиться к варварам, хотя, вероятно, в Галисии и Северной Лузитании это бывало не так часто. Другие хотя и не переходили на сторону вандалов и свевов, но, подобно им, сами совершали набеги на сельские районы. Последние со временем достигли такой степени организованности, что в «Хронике» Гидация заслужили название «багаудов». Это были не просто разбойничьи банды, а организованные группы крестьян, рабов и им подобных, которые полностью отвергли римскую власть. В Галлии они были известны как багауды с конца III века106. Мы не знаем, когда они впервые появились в Испании, однако в 441 году Астурии, не обращая внимания на свевов, убил «множество» багаудов во время двух военных кампаний. В 443 году его сменил поэт Флавий Меробауд, сам испанец родом из Бетики. О нем Гидаций говорит, что «за короткий срок своего командования он сломил обнаглевших багаудов Арацеллы» (современное название этого места вблизи Сарагосы не установлено)107. Таким образом, оба главнокомандующих Испании, посланные в это критическое время из столицы специально для наведения порядка на полуострове, оценивали обстановку совсем не так, как это, скорее всего, сделал бы современный исследователь этого периода. Оба они ограничили свою деятельность (вынужденно или добровольно) той единственной провинцией, в которой варваров вообще не было и это при том, что все остальные четыре провинции Иберийского полуострова были к тому времени захвачены варварами. Очевидно, римские военачальники считали, что багауды — более серьезная и более непосредственная угроза, чем победители-варвары. Багауды были настолько опасны, что римляне не решались отправляться в поход против свевов, не усмирив предварительно восставших крестьян и рабов в своем тылу. Тыл был так ненадежен, что идти против варваров с теми силами, которые оставались в стране в 440 году, было невозможно. Требовалось подкрепление, и когда оно подошло, багаудов в 441 году удалось на время усмирить, и только после этого следующий магистр смог наконец в 446 году выступить против свевов. Астурии и Меробауд укрепили тыл и тем самым позволили Виту начать свое наступление, обреченное на провал. Пока в стране находились Астурии и Меробауд, свевы вели себя тихо и, насколько мы знаем, не предпринимали новых атак. Они не пытались прийти на помощь багаудам и не воспользовались случаем, чтобы напасть на Картахену или Малагу тогда, когда магистры воевали в долине Эбро. Это не значит, что они были неспособны к активным действиям — просто им никто не угрожал. Они не видели для себя выгоды в том, чтобы присоединяться к багаудам, и потому выжидали, но когда Вит выступил против них, они не стали отдавать римлянам инициативу. Вместо этого они двинулись в Бетику или в Картахенскую провинцию, где в это время Вит тратил время на грабежи, напали на него и полностью его разгромили108. Перед тем как прокомментировать эти удивительные события, давайте закончим историю багаудов в Испании. Полный разгром Вита в 446 году так ослабил римские силы на полуострове, что они почти перестали существовать. И в 449 году некто по имени Василий вновь собрал багаудов вместе — их поражение от Астурия и Меробауда было не настолько сокрушительным, чтобы полностью уничтожить их организацию хотя бы на несколько лет. Василий и его товарищи, как и их предшественники в 441 и 443 годах, действовали в Тарраконской провинции. Они устроили кровавую резню солдат-федератов в одной из церквей Тарраконы, от ран, полученных там, умер и местный епископ Лев. Национальность этих федератов не указана, однако, скорее всего, это были везеготы из Юго-Западной Галлии. Видимо, вся Тарракона на какое-то время оказалась в руках багаудов, но вряд ли целью их был захват и удержание испанских городов, так же как галльские багауды не стремились владеть городами Галлии, хотя атаковали их не один раз109. В этот год случилось событие, которое римским властям казалось более зловещим, нежели кровопролитие (или «успех» — с другой точки зрения) в Тарраконе. Король свевов Рехиарий в 449 году объединился с багаудами Василия и опустошал район Сарагосы. Хотя сам город не был захвачен, но пала Лерида (Илерда) и многие из жителей попали в плен110. Было очевидно, что если варвары и багауды будут и дальше действовать вместе, то вскоре Империя потеряет Тарраконскую провинцию — свою последнюю провинцию в Испании111. Союз багаудов и варваров мог оказаться для Империи роковым, но на деле случаи, подобные объединению Василия и Рехиария, были чрезвычайно редки на всем протяжении поздней римской истории, и найти аналогию ему в другой провинции Запада будет трудно. Впрочем, и союз Рехиария и Василия продержался только один походный сезон и никогда не возобновлялся, по нашим сведениям112. Землевладельцы-варвары так же ненавидели крестьян-бунтовщиков, как и землевладельцы-римляне. Кроме того, свевы не смогли надолго удержаться в долине Эбро, в то время как багауды, по всей вероятности, никогда не выходили за пределы Тарраконской провинции113. Так что даже если бы обе стороны стремились к союзу (а такого стремления не было), им бы помешала география. Конечно, остается вопрос: почему багауды существовали только в Тарраконской провинции? Почему их не было в Бетике, в Картахенской провинции или в Лузитании? Может быть, воевать с римлянами было проще, чем с варварами? Если так, то почему? Или взаимоотношения между разными социальными группами в Тарраконской провинции (не занятой варварами) были иными, нежели в других провинциях, занятых варварами? В настоящее время, видимо, нет возможности ответить на эти вопросы114. Примечания: [1] Hydatius. 86. Другое мнение см.: Lepper J. L. M. de. De Rebus Gestis Bonifatii. Brada, 1941. P. 82 f. [51] Sidonius. Carm. II. 361 f.; Vives. P. 502-503 о 624 г. н. э.: «Protheus fecit Thuresmude, uxori sue. obiit ipsa sub die VIII kl. Ianuar. era DCLXXII» [лат. Протей воздвиг памятник своей жене Турисмуде. Она умерла в восьмой день до январских календ в 672 г.], найденный в Могадоуро около реки Дуэро, к югу от Браганки. Источник: Томпсон Э. А. Римляне и варвары. Падение Западной империи. «Ювента». Санкт-Петербург, 2003. |