Первые восстания рабов (Ковалев С. И.)

Сицилийское восстание

Уже начало II в. было неспокойным. В 199 г. в окрестностях Рима был раскрыт крупный заговор карфагенских заложников, пытавшихся поднять рабов в Сетии и окрестных городах. Римским властям удалось раскрыть заговор благодаря измене двух рабов. Два года спустя начался мятеж рабов в Этрурии, подавленный силой оружия. В 186 — 185 гг. возникло крупное движение рабов в Апулии и Калабрии. Однако только во второй половине столетия создались условия для такого движения, которое далеко переросло рамки местных заговоров и вылилось в широкое восстание. Эти условия сложились в одном из крупнейших очагов рабовладения — на о. Сицилии.

Сицилия издавна была классической страной рабства, для развития которого одна длительная военная обстановка на острове уже создавала весьма благоприятные условия. К середине II в. концентрация рабов достигла там огромной степени.

«Такое количество рабов наводнило всю Сицилию, — говорит Диодор, — что слышавшие об этом не верили и считали это преувеличением» (фрагмент XXXIV — XXXV кн.).

Уцелевшее кое-где мелкое крестьянство влачило жалкое существование. Многочисленность рабов создавала для них чрезвычайно тяжелый режим. Любопытной деталью сицилийских бытовых условий являлось то, что господа весьма мало заботились о пище и одежде для своих рабов, предоставляя им добывать это собственными силами, т. е. попросту грабежами на дорогах.

Однажды к крупному сицилийскому рабовладельцу Дамофилу, которого наши источники считают виновником первого восстания, явилось несколько нагих рабов с просьбой выдать им одежду. Тот не пожелал разговаривать и только заметил: «Что же, разве путешественники ездят голыми по стране и не дают готового снабжения тем, которые нуждаются в одежде?». После этого Дамофил приказал высечь рабов и отпустить их (Диодор, фрагменты XXXIV — XXXV кн.).

Римские власти, боясь могущественных рабовладельцев, не предпринимали никаких серьезных мер для борьбы с разбоями. Это создавало на острове чрезвычайно тревожную и напряженную обстановку, в которой складывались предпосылки восстания. Необходимо отметить также, что, по-видимому, значительная часть сицилийских рабов происходила из Сирии: глава восстания Евн был сирийцем из г. Апамеи; сириянкой из того же города была его сожительница; г. Тавромением римлянам удалось овладеть благодаря измене раба-сирийца; восставших рабов Евн называл «сирийцами», и т. д. Таким образом, в Сицилии было нарушено одно из основных правил античных рабовладельцев: не держать вместе рабов одного и того же племени.¹

Хронология первого сицилийского восстания не поддается точному определению. Вероятнее всего его датировать 136 — 132 гг. Главным очагом восстания был г. Энна, о котором Страбон говорит:

«В центре Сицилии лежит Энна, расположенная на холме и вся окруженная широкими, годными для пашни равнинами» (VI, 272).

Вокруг города находились богатые виллы крупных землевладельцев, имевших кроме этого еще дома в самом городе. Восстанию предшествовал довольно продолжительный период подготовки, когда рабы, говорит Диодор, «сходясь друг с другом в удобное время, начали сговариваться об измене своим господам» (фрагмент XXXIV — XXXV кн.). В подготовке восстания большую роль играл Евн, домашний раб одного из граждан. Он пользовался огромным влиянием на своих соплеменников благодаря уменью толковать сны и «предсказывать» будущее. Иногда он прибегал к довольно наивным приемам, чтобы произвести впечатление на окружающих. Так, он прятал себе в рот сложенные половинки ореховой скорлупы с углем, завернутым в листья, и в соответствующий момент выдыхал изо рта пламя. Такими приемами Евн укреплял свою репутацию пророка и чудотворца. По-видимому, он имел какое-то отношение к сирийским культам, в частности к культу сирийской «Матери богов». Еще до восстания Евн говорил, что сирийская богиня является ему и предсказывает, что он будет царем.

Зачинщиками восстания явились рабы богатого землевладельца Дамофила, который вместе со своей женой Мегаллидой даже среди сицилийских рабовладельцев выделялся необычайной жестокостью в обращении с рабами. Получив благословение Евна, около 400 сельских рабов собрались за городом и оттуда, совершив жертвоприношения и связав себя взаимными клятвами, ночью ворвались в город под предводительством «изрыгавшего огонь» Евна. К ним присоединились городские рабы, и началось массовое избиение рабовладельцев. Долго сдерживаемая классовая ненависть вылилась в чрезвычайно острые формы — почти все свободное население было истреблено. Исключение составили только оружейные мастера, которых Евн приказал оставить в живых и в оковах посадить за изготовление оружия. Пощадили также несколько господ, известных человеческим отношением к рабам. В числе их была и дочь Дамофила, добрая девушка, которая всегда жалела рабов и старалась им помочь по мере возможности. Рабы дали ей надежную охрану и невредимой доставили в Катану к родственникам.

Захватив власть в городе и расправившись со своими угнетателями, восставшие собрались в городском театре. Туда привели Дамофила и Мегаллиду, захваченных в их загородном парке. Дамофила убили тут же, а Магаллиду отдали на расправу ее бывшим служанкам. На этом собрании восставшие избрали Евна царем под именем Антиоха и наделили его всеми атрибутами царской власти: венцом, придворным штатом и т. п. Царицей была сделана сожительница Евна. Евн организовал при себе совет, членами которого назначил наиболее выдающихся по уму рабов. В числе их был грек Ахей, который в течение трех дней организовал из рабов вооруженный отряд более чем в 6 тыс. человек.

Весьма характерно, что восставшие рабы не создали какой-нибудь новой формы государственной власти, а только использовали хорошо знакомую им форму эллинистической восточной монархии. Само имя Антиох, которое принял Евн, было очень распространено в династии Селевкидов.

Успех восстания сейчас же отозвался в других местах Сицилии. Около Агригента образовался .второй крупный центр движения. Во главе его стал бывший киликийский питрат Клеон. Захватив Агригент и всю ближайшую область, он с отрядом рабов в 5 тыс. человек добровольно подчинился Евну в качестве его помощника и полководца. Таким образом, надежды рабовладельцев на то, что вожди восстания начнут друг с другом междоусобную войну, не оправдались.

Объединенные силы восставших разбили 8-тысячную римскую армию под командой претора Люция Гипсея. Это придало восстанию еще больший размах. Число восставших, по словам Диодора, дошло до 200 тыс. человек. В руки рабов перешли почти все крупные города центральной и восточной частей острова — Энна, Агригент, Тавромений, Катана, Мессана и, быть может, даже Сиракузы. Еще несколько римских преторов испытали поражение.

Таким образом, в Сицилии образовалось государство рабов, опиравшееся на крупные вооруженные силы. О степени его организованности свидетельствует тот факт, что Евн-Антиох выпускал монеты со своим именем и царским титулом. К сожалению, наши источники не позволяют нарисовать картину новых общественных отношений, установившихся в областях, охваченных восстанием. Только одно краткое замечание Диодора дает возможность слегка приподнять завесу.

«Самое же замечательное во всем этом было то, — говорит он, — что восставшие рабы разумно заботясь о будущем, не сжигали мелких вилл, не уничтожали в них ни имущества, ни запасов плодов, и не трогали тех, которые продолжали заниматься земледелием, чернь же из зависти, под видом рабов, устремившись по деревням не только расхищала имущество, но и сжигала виллы» (фрагменты XXXIV-XXXV кн ).

Отсюда можно сделать вывод, что только крупные рабовладельческие хозяйства были уничтожены. «Мелкую же собственность крестьян и арендаторов рабы щадили. Таким образом, они разумно относились к производительным силам страны и не хотели восстанавливать против себя трудовое население острова. Иным было поведение городского люмпен-пролетариата, присоединившегося к восстанию, но только вредившего рабам своими анархическими действиями.

Положение на острове стало настолько угрожающим, что римское правительство вынуждено было принять чрезвычайные меры для подавления восстания, тем более, что пример Сииилии оказался заразительным, вызвав во многих местах государства движения рабов. На пылающий остров были двинуты консульские армии. Однако консул 134 г. Г. Фульвий Флакк не имел никакого успеха. Его преемнику, консулу 133 г. Кальпурнию Пизону, удалось вплотную приблизиться к стенам Энны. Но дальше этого дело не пошло, и еще в 132 г. консул Публий Рупилий осаждал г. Тавромений. За год до этого пала Нуманция, и освободившиеся римские силы были брошены в Сицилию.

Рабы защищались с необычайным мужеством. Тавромений удалось взять только после долгой осады, когда осажденные были доведены до крайней степени истощения. «Начав питаться детьми, — говорит Диодор, — они перешли затем к женщинам и кончили взаимным истреблением» (фрагменты XXXIV- XXXV кн.). Но и при этих условиях Тавромений был захвачен только благодаря измене одного раба.

Аналогичная судьба постигла и Энну. Рупилий обложил город, доведя осажденных до отчаяния. Клеон сделал вылазку с небольшим отрядом и пал после героической борьбы, покрытый ранами. Евн попал живым в руки врагов и впоследствии умер в тюрьме. После взятия Энны Рупилий небольшими отборными отрядами «прочесал» весь остров и очистил его от остатков восставших рабов и грабителей.

Отзвуки сицилийского восстания

Восстание рабов в Сицилии послужило сигналом к ряду вспышек в Италии и Греции. У нас нет данных утверждать, что у сицилийских повстанцев были какие-нибудь организационные связи вне Сицилии. Но у нас нет и оснований отрицать эти связи. Априори в них нет ничего невероятного. Во всяком случае, слухи о большом восстании в Сицилии широко распространились во всем греко-римском мире и вызвали соответствующую реакцию рабов в тех местах, где почва была достаточно подготовлена. Орозий сравнивает² сицилийское восстание с горящим трутом, который зажег пожары в разных местах. Диодор (фрагмент XXXIV — XXXV кн.) говорит о заговоре 150 рабов в Риме, о движении в Аттике, в котором принимало участие более 1 тыс. рабов, на Делосе и в других местах. Орозий сообщает, что в Минтурнах 450 рабов были распяты на крестах, а в Синуессе³ вспыхнуло крупное восстание 4 тыс. рабов, потребовавшее серьезных военных мер. В афинских рудниках восстание рабов было подавлено стратегом Гераклитом. На Делосе «движение рабов, гордившихся своим недавним восстанием»⁴, удалось предупредить благодаря бдительности граждан.

Восстание Аристоника

Самым крупным движением, не только хронологически связанным с событиями в Сицилии, но, по-видимому, имевшим с ними и внутреннюю связь, было малоазийское восстание Аристоника (132 — 130 гг.). В пергамском царстве было очень тревожное настроение. В 133 г. от солнечного удара умер царь Аттал III (138 — 133 гг.). Это был жестокий самодур, создавший при пергамском дворе порядки восточной деспотии. Чтобы избавиться от надоевших ему советов друзей своего отца Эвмена II, он однажды пригласил их во дворец и приказал перебить своим наемникам, а потом уничтожил их жен и детей. В своем уединении Аттал занимался лепкой из воска и садоводством, культивируя ядовитые растения. Теорию этого дела он излагал в ученых сочинениях, а практически испытывал действие ядов на своих приближенных. После его смерти осталось завещание, в котором он передавал пергамское царство римскому народу.

Это странное завещание пытались объяснить различным ч причинами: одни — мизантропией Аттала, ненавидевшего людей и особенно своих подданных; другие — признанием фактического господства Рима и безвыходностью положения для пергамского царства. Возможно, что в этих объяснениях и есть доля истины. Однако к ним нужно присоединить еще одно существенное обстоятельство. В момент смерти Аттала под влиянием известий из Снцилии в пергамском царстве было очень неспокойно: волновались рабы, росло недовольство городской бедноты и зависимого сельского населения. Об этом можно судить хотя бы по такому факту. Городские власти Пергама после смерти царя даровали права гражданства тем категориям населения, которые до сих пор были их лишены, и в том числе наемникам. Было также улучшено правовое положение рабов. По-видимому, этими мерами пытались бороться с надвигающейся революцией. С этой точки зрения и передача Атталом своего царства Риму являлась, быть может, своеобразной попыткой борьбы с революционным движением. Аналогичные примеры нам известны из истории других эллинистических государств этой эпохи.⁵

Когда завещание Аттала стало известно в Риме, в Пергам была отправлена комиссия из 5 членов для принятия наследства. Однако ее прибытие (по-видимому, в начале 132 г.) только ускорило назревшие события. Аристоник, сын Эвмена II и эфесской наложницы (следовательно, побочный брат покойного Аттала III), выступил претендентом на пергамский .престол. Опираясь на недовольные элементы, он захватил власть в прибрежном городке Левках (между Смирной и Фокеей). Но, по словам Страбона, «разбитый эфесцами в морском сражении при Киме, он бежал из Левк во внутренние области страны и быстро собрал большое количество неимущих людей и рабов, которых он призвал к свободе» (XIV, 646).

Движение быстро приняло широкие размеры. Греческие города Фиатира и Аполлонида были захвачены. На юге волнения распространились до Галикарнасса. Фракийцы по ту сторону Геллеспонта выступили с поддержкой малоазийских рабов, среди которых было немало их соплеменников.

Нам очень плохо известна идеологическая база движения Аристоника. Но что такая база существовала, можно видеть хотя бы из того, что философ-стоик Блоссий из Кум, друг и единомышленник Тиберия Гракха, после его гибели приехал к Аристонику. Когда же последний попал в руки римлян, Блоссий покончил с собой. Кроме этого, у нас есть прямое свидетельство Страбона, что «своих сторонников Аристоник называл гелиополитами» (XIV, 646).⁶ Зная, какую роль в Малой Азии и Сирии играл культ солнечного божества, можно предположить, что движение имело социально-утопическую программу, но было окрашено религиозными тонами. «Государство Солнца» — это царство свободы и равенства, где не будет ни богатых, ни бедных, ни рабов, ни господ.

Сейчас нельзя решить, в какой мере сам Аристоник был искренен, выдвигая свою социальную программу: возможно, для него социальная утопия была только средством увлечь массы и использовать их для достижения своих личных целей — захвата отцовского престола. Но не исключено и другое предположение: Аристоник стремился захватить власть в Пергамском царстве, чтобы использовать ее для широких реформ общественного строя в духе популярных эллинистических утопий. Приезд к нему Блоссия скорее говорит в пользу второго предположения.

В движении Аристоника нужно отметить еще одну черту: участие в нем свободных слоев населения, по-видимому, было шире, чем в других аналогичных случаях. Это можно объяснить тем, что движение носило не только социальный, но и «национальный», антиримский характер. Это привлекало на сторону Аристоника не только рабов и бедноту, но, по-видимому, даже средние слои населения.

Сенат направил в Малую Азию консула 131 г. Публия Лициния Красса с большими силами. Римлянам помогали цари Понта, Вифинии, Каппадокии и Пафлагонии. Аристоник был осажден в Левках, но удачная вылазка осажденных заставила Красса отступить; он попал в плен и был убит.

Тогда в Малую Азию явился преемник Красса консул 130 г. Марк Перперна. С его прибытием в ходе восстания наступил перелом. Разбитый в большом сражении Аристоник отступил в г. Стратоникею в Мизии. Там его осадил Перперна и голодом принудил к сдаче. Аристоника вместе с сокровищами Атталидов отправили в Рим, где по приказанию сената он был задушен в темнице. Остатки восстания подавил консул 129 г. Маний Аквилий (Перперна умер в Пергаме вскоре после своей победы над Аристоником).

Вместе с сенатской комиссией Аквилий занялся устройством Малой Азии. Пергамское царство было превращено в провинцию Азию. Его восточные области передали как награду союзным царям (говорят, что консул и члены комиссии были ими подкуплены). Впоследствии эти уступки были взяты обратно.

Новая богатая и культурная провинция получила в жизни Рима большое значение. Она первая сделалась ареной деятельности римских откупщиков (по закону Г. Гракха) и стала важным стратегическим оплотом римского господства на востоке, но, с другой стороны, продолжала оставаться и очагом антиримских настроений и движений, из которых самым крупным было восстание 88 — 85 гг.

Примечания:

[1] Платон, Законы, VI, 777 С.
[2] Орозий, Против язычников, V, 9, 5.
[3] Минтурны — город в южном Лации недалеко от Кампании; Синуесса — южнее Минтурн, около самой границы Кампании.
[4] Орозий (там же). — Очевидно, намек на какое-то неизвестнее нам восстание середины II в.
[5] Например, передача Риму Кирены в 155 г. по завещанию Птолемея и Вифинии в 74 г. по завещанию Никомеда IV.
[6] Гражданами государства Солнца.

Источник:

Ковалев С. И. История Рима. Курс лекций. Санкт-Петербург, 2003.