Римская армия в эпоху Диоклетиана и Константина (Van Bercham D.)

Факты

Подойдя к концу нашего исследования, мы считаем себя отныне вправе отличать армию периода Тетрархии от той, которая была создана Константином. Первая еще была очень похожа по своей структуре на армию Септимия Севера. Легионы, число которых возросло, продолжали составлять ядро армии Рима. Все еще существовали алы и когорты, размещенные, согласно традиции, восходящей к I в., на дальних римских границах¹. В некоторых районах данные формирования образовывали поселения солдат-земледельцев. Диоклетиан, сделав оборону сухопутных границ Империи их постояннной задачей, лишь ускорил этот процесс. Начиная с эпохи Северов действующая легионная пехота получила подкрепление в виде иррегулярных кавалерийских формирований, количество которых возросло в течение III в. По своему достоинству equites стали равны легионерам и превратились в элитные части армии.

Данные подразделения были целиком привлечены к защите границы, в то время как экспедиционные войска комплектовались за счет пополнений из гарнизонов лимеса. В основе системы обороны лежало разделение территории Империи на провинции. Каждая пограничная провинция защищалась, как правило, двумя легионами. Однако это не было незыблемым правилом. И хотя верно то, что образование в приграничных областях новых провинций вело к созданию новых легионов, тем не менее было бы ошибочно подсчитывать общее число легионов, умножив число провинций на два². Когда дело касалось организации, конкретные требования необходимости всегда брали верх над схематизмом концепции. В самом деле, мы видели примеры, когда в провинции находился один или более двух легионов³. При этом вместе с формированием новых военных частей на всем протяжении границы Империи шло фортификационное строительство, которое должно было сделать более прочной оборону лимеса перед лицом вторжений враждебных Риму племен.

Военная и гражданская власти, хотя и неразрывно связаные друг с другом, стремились к разделению полномочий. Вспомогательные формирования, приобретшие статус регулярных частей, остались под властью наместника провинции, а легионы и equites перешли в подчинение к дуксу — не зависящему от него офицеру. Еще недостаточно полно обособившиеся на этом уровне, обе власти воссоединялись на самой вершине иерархической лестницы в руках префекта претория. Единообразие, наблюдаемое нами во всех частях Империи как в системе размещения войск, так и в том, что касается материальных свидетельств обустройства лимеса, недвусмысленно свидетельствует о воплощении в жизнь плана Диоклетиана, верховного руководителя Тетрархии, который, о чем нам известно, лично руководил работами по укреплению наиболее ответственных участков границы, как это было в Реции, Паннонии и Сирии.

Таким образом, не Диоклетиан, а Константин, движимый честолюбием, создал полевую армию, постоянно находившуюся в глубине римской территории, в его непосредственном распоряжении. Случившееся затем лишение префекта претороия военных функций и произошедшая передача высшего военного командования двум magistri militum сделали еще более ощутимой ту абсолютную власть, которую обрел император над всеми военными силами Империи.

Последствия данных мер сказались прежде всего внутри государства. Как было хорошо продемонстрированоСестоном⁴, режим Тетрархии отвечал в первую очередь требованиям военного порядка. В особенности это касалось усиления гарнизонов лимеса, которое делало более острой проблему командования. Каким образом помешать появлению узурпаторов, поставивших под сомнение целостность Империи в период кризиса III в.? Диоклетиан решил разделить императорскую власть. Сначала он избрал себе одного соправителя в лице Максимиана, после чего каждый Август назначил себе по одному помощнику, который обладал более низким рангом, но вместе с тем, имея титул Цезаря, был наделен императорским достоинством. Теперь во главе Империи стояли четыре человека, и каждый дукс должен был обязательно находиться под контролем и в зависимости от одного из Тетрархов. Создание comitatus и, как результат этого, ослабление пограничной армии позволили Константину восстановить к своей выгоде единство Империи. В IV в. многие императоры сосредотачивали в своих руках всю полноту власти, а когда два или три императора правили одновременно, разделение власти всегда носило характер семейного соглашения.

Чтобы оценить последствия Константиновой реформы с точки зрения обороны Империи от внешнего противника, необходимо обратиться к анализу тех войн, которые происходили в IV в. Впрочем, это станет темой другого исследования. Сейчас же скажем, что самой природой вещей было определено, чтобы comitatus все более развивался в ущерб ripenses. Многочисленные примеры показывают, что армия, находящаяся в бездействии в крепостных стенах, лишенная возможности совершать наступательные действия, с течением времени может только разлагаться. В сочинениях историков Поздней Империи comitatenses отводится главная роль, тогда как пограничной армии они не придают практически никакого значения.

Заметим здесь, что наши выводы соответствуют тому, что говорят позднеримские авторы. Несведующий читатель будет удивлен, что узнает об этом лишь на последних страницах настоящего сочинения. В свое время фон Нишер подкрепил собственное исследование ссылками на литературную традицию⁵, но его противники подвергли сомнению ее ценность. Вот почему мы вплоть до сего момента преднамеренно воздерживались от того, чтобы обращаться к произведениям античных историков. Теперь же мы без всякого стеснения приведем тексты, правдивость которых доказали, опираясь на данные, содержавшиеся в других источниках. Нам известно благодаря свидетельству Лактанция, что Диоклетиан значительно увеличил численность армии⁶, а благодаря сообщению Свиды, что основное внимание он уделял обороне границ⁷. Аврелий Виктор считает реформатором военной организации именно Константина⁸. Наконец, суждение Зосима о первом христианском императоре было вызвано, вероятно, его неприязненным отношением к нему, что, однако, отнюдь не уменьшает в наших глазах ценности подобного суждения:

«Диоклетиан, как мы уже об этом сказали, в своем предвидении укрепил все границы Империи крепостями, гарнизонами и башнями. И когда армия целиком была размещена там, доступ варварам на римскую территорию был закрыт, потому что везде они встречали войска, готовые отразить их натиск. Эта безопасность была уничтожена Константином, когда он увел с границы большую часть солдат, чтобы разместить их в городах, защищать которые не было никакой необходимости. Тех, кто подвергался варварским набегам, он оставил без защиты и при этом наложил на мирные города ярмо военного постоя. Большинство из них опустело, в то время как солдаты, посещая театры и предаваясь наслаждениям, утратили по этой причине свои силы…»⁹

Документы

Как случилось, что утверждения, столь недвусмысленные и столь связанные друг с другом, были оставлены без внимания современными учеными? Если мы задаем этот вопрос, то только потому, что существует необходимость в том, чтобы пересмотреть саму методику, используемую при изучении институтов Поздней Империи. В случае, который нас интересует, литературная традиция, как нам кажется, противоречит тому, о чем говорят надписи¹⁰. Каждый знает, что надписи являются нашим главным источником информации по истории Ранней Империи, причем настолько важным, что эпиграфика с подачи Боргези и Моммзена стала для исследователей истории древнего Рима главной наукой. Но начиная с середины III в. надписи становятся редки. Вместо того, чтобы образовывать серии, элементы которых дополняли бы друг друга, надписи, дошедшие до нас, единичны и лишены той ясности, которая присуща современным им документам аналогичного содержания. Какие же надписи заставляли усомниться в свидетельствах авторов Поздней Империи, касающихся военной реформы? Перечисление их будет недолгим. Это — CIL, III, 6194, представляющая собой эпитафию одного офицера, служившего ланциарием in sacro comitatu, и особенно — CIL, III, 5565, говорящая о посвящении храма, воздвигнутого командиром equites Dalmatae Aquesiani comitatenses (или comites); сюда нужно добавить и Оксиринхский папирус (43), упоминающий эскадрон comites. Однако, как мы видели выше¹¹:, ни один из данных документов не имеет того смысла, который в него вкладывают. Не станем во всем обвинять надписи, но признаем, что роль, которая отводилась им в спорах относительно происхождения comitatus, обусловлена неверным определением относительной ценности источников. Другими словами, иерархия источников, касающихся римских институтов, не является одной и той же, когда дело заходит о Поздней Империи и о Ранней Империи. Мы были бы счастливы, если бы настоящее исследование послужило наглядной иллюстрацией этого утверждения.

Первое место нами отдается императорским указам. Хотя круг вопросов, которые они освещают, ограничен, как часто ограничена и область применения подобных документов, все же важность, которую они представляют, не становится от этого меньше. Именно поэтому они и нашли свое место в кодексах Феодосия II и Юстиниана. В отличие от надписей кодексы не содержат свидетельств непосредственных участников событий древности, а дошли до нас через рукописную традицию. Поэтому изучение их делает неизбежным знание принципов критического толкования текстов.

То же самое можно сказать и об известном количестве административных документов различного объема и различной значимости, которые мы, впрочем, помещаем во второй ряд. Мы имеем в виду Веронский Список и Список Полемия Сильвия, Notitia Galliarum, Итинерарии, Регионарии и в особенности — Notitia dignitatum. Нас не заботит ни вопрос о датировке общей редакции Notitia, ни вопрос о том, кем именно она была составлена. Отказавшись от изучения пробемы происхождения этого документа, мы уделили все свое внимание его содержанию. Нам было достаточно отметить, что военная организация, описанная в различных частях Notitia, не была одной и той же. Восточные провинции дают нам в общих чертах представление об армии Диоклетиана, дунайская граница — об армии Константина, рейнская же рисует картину более позднего состояния военных институтов. Все это вместе напоминает фотографии, просматриваемые через стереоскоп: когда аппарат подносится к глазам, мы различаем вереницу планов, уходящих вглубь. Вопрос состоит в том, чтобы определить, действительно ли эти последовательные формы военной организации могли существовать одновременно друг с другом, а также является ли Notitia, скурпулезно отражающая распределение военных сил Империи к 400 г., целостным документом. Существование в ней анахронизмов бесспорно. Мы уже отмечали это для Британии и Паннонии, где отжившие формы значились наравне с более новыми¹². В состоянии ли мы утверждать, что документ, имеющий подобный изъян, мог быть составлен в государственной канцелярии?¹³ По-видимому, мы должны приписать его создание стремлению римской администрации к систематизации, против которого, однако, свидетельствуют все официальные компиляции. Мы имеем в виду Кодекс Феодосия и особенно ценный Итинерарии Антонина, явно созданный во времена правления Диоклетиана в канцелярии префекта претория¹⁴.

Содержание надписей и папирусов не позволяет отнести их к двум первым категориям, как это произошло в случае с «Плитой из Бригециона». Мы помещаем их в третий ряд источников. Данные, которые в них содержатся, обретают смысл только в контексте тех постановлений или перечней, о которых мы только что говорили. Наконец, археологические материалы, есть ли они в наличие, или нет, должны будут занять место в четвертом ряду.

В силу специализации, характеризующей современную науку, некоторые исследования, получившие одобрение, основываются лишь на частичном исследовании доступных документов. При условии соблюдения строгой классификации источников по степени их значимости Поздняя Империя была бы способна стать, подобно Ранней Империи, одной из тех лабораторий, где поколения учащихся могли бы постигать историческую науку.

Примечания:

[1] Fabricius Е. Limes // RE. Sp. 577.
[2] Как это сделал Риттерлинг: Ritterling E. Legio // RE. Sp. 1349.
[3] См. выше, С. 57 (Палестина), С. 64 (Армения), С. 93 (Реция), С. 95 (Британия), С. 100 (Египет).
[4] Seston W. Diocletian et la Tetrarchie. I. Paris, 1946. P. 237.
[5] См. выше, С. 22.
[6] De mort. pers., 7: Tres enim partiapes regni sui fecit, in quattuor partes orbe diviso, et multiplicatis exercitibus, cum singuli eorum longe maiorem numerwn militum habere contendere.nl, quam priores habuerant, cum soli rem publicam gererent [«Ведь он, когда мир был разделен на четыре части, избрал троих соучастников своей власти; после этого численность войск была увеличена, так как каждый из них стремился иметь намного большее число воинов, чем имели предшественники, когда они по одному управляли государством»].
[7] Lex., s.v. ???????: ? ???????????? ????? ?????????? ??? ????????? ???? ???? ??? ????????? ????????? ???????? ???????? ??? ??????? ??????? [«Диоклетиан, говоря о делах, полагал, что должно и обеспечить каждую границу достаточным количеством войск, и возвести крепости»]. По всей видимости, данное свидетельство восходит к Зосиму (II, 34).
[8] Lib. de Caes., XLI, 12: novando militiae ordine [«он приступил к реорганизации порядка военной службы»].
[9] II, 34: ??? ??? ??????? ??????????? ????????? ??? ???????? ?? ???????????? ??????? ???? ??? ????????? ??? ??? ?????? ?????? ??? ????????? ??? ??????? ????????????, ??? ?????? ??? ???????????? ???? ????? ??? ??????? ????????, ?????? ???? ????????? ?? ? ????????, ???????? ???????? ????????? ???? ???????? ?????????. ??? ????? ? ?? ??? ????????? ?????????? ? ???????????? ??? ?????????? ?? ???? ????? ??? ???????? ????????? ???? ?? ????????? ???????? ??????? ???????????, ??? ???? ????????????? ??? ???????? ???????? ????????, ??? ???? ?????????? ??? ?????? ??? ??? ??? ?????????? ??????? ?????, ?? ?? ??? ???????? ????????? ??????, ??? ???? ?????????? ???????? ?????? ???????? ??? ??????? ?????????.
[10] Seston W. Diocletian et la Tetrarchie. I. P. 304; кроме того, см. исследования, упомянутые в нашем введении, С. 23, прим. 8.
[11] См. выше, С. 164 слл.
[12] См. выше, С. 97, 148 сл.
[13] Бирли считает его плодом творчества некоего любителя военного дела (Birley E. The Beaumont Inscription, the Notitia Dignitatum and the Garrison of Hadrian’s Wall // CWT. XXXIX. 1939. P. 210).
[14] См. нашу работу: Van Berchem D. L’annone militaire dans l’Empire romain au III siecle // Memoires de la Societe des Antiquaires de Prance. 8 serie. X. 1937. P. 166 ss.

Источник:

Ван Берхем Д. Римская армия в эпоху Диоклетиана и Константина. «Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета», «Акра». Санкт-Петербург, 2005.
Перевод: А. В. Банников.