Стратегия римской армии. Постоянный лагерь (Le Bohec Y.)

Предотвращение агрессии

Может показаться, что изучение тактики представляет собой слишком профессиональную, даже скорее техническую сторону вопроса. Между тем, оно необходимо, ибо римские военачальники формировали свою стратегию в зависимости от вооружения и маневренной способности войск, которые имелись в их распоряжении.

Считается, что эта военная организация хорошо известна; ее упоминание неминуемо вызывает в памяти некие слова, некие образы. Тут же вспоминаются слишком известные limes, огромные крепости и армии провинций; встают перед глазами легионы Германии, располагающиеся на пограничном валу, выстроенном в Британии при Адриане, а Большой лагерь в Ламбезисе сменяется каким-нибудь другим валом, возведенным в Сирии, или в дунайских краях. Однако касательно limes необходимо констатировать тот факт, что учебники все еще содержат если не ошибки, то, как минимум, неточности по отношению и к слову, и к реальности, которую оно обозначает¹. Так или иначе, во время раскопок были открыты многочисленные стационарные лагеря. Расположение их составных частей представляет огромный интерес и заслуживало того, чтобы быть лучше известным, чем в настоящий момент². Что касается порядка, установленного постепенно в каждом регионе, он пока не стал предметом комплексного изучения³. Не хватает ему общего географического подхода к изучению римской армии. Но прежде будут представлены две составляющие, которые присутствуют повсюду — точечная и линейная оборона, форты и стены. Тем не менее, следует для начала упомянуть еще раз условия размещения на местности»

Рим и его враги: наступление или оборона?

Вполне логично, на первый взгляд, признать, что стратегия римской армии менялась в зависимости от смены реальных и вероятных врагов, против которых она должна была выступать. И если такая цель не вдохновляла создателя империи, его преемники, без всякого сомнения, должны были приспособить свою политику к поведению своих противников. Давайте сразу оговоримся — нельзя сказать всего о варварах на нескольких страницах. Речь идет только об определении военной характеристики каждого народа, чтобы лучше понять, как Рим должен был по-разному вести себя с одними и с другими.

Враги

Следуя географическому принципу, быть может, проще всего в этой области начать с двух отдельных примеров — Испании и Британии. Иберийский полуостров потребовал не менее двух веков борьбы за то, чтобы завоевание было в конце концов завершено. Воинственность аборигенов прославила их, потому-то Рим черпал оттуда немало рекрутов для своих вспомогательных частей. Между тем после августовской эпохи, как представляется, был установлен мир, и VII Сдвоенный легион спокойно надзирал и за рудниками Северо-Запада, и за населением. Впрочем, последнее не имело никакой возможнсти найти убежище, будучи прижатым к морю.

Бритты же (те, которые населяют современную Великобританию), наоборот, всегда сохраняли в своем положении некую непримиримость, а жители Каледонии на севере острова никогда не входили в состав Империи. Их воинственность и густонаселенность всегда составляли головную боль для римского командования, которому, тем не менее, приходилось довольствоваться практикой их политического разделения. Опасность возросла еще больше в III в. н.э. с началом набегов саксонских пиратов.

Германские племена, в громадных количествах скапливавшиеся за Рейном и Дунаем, отнюдь не всегда подтверждали свою репутацию блестящих бойцов, но обладали тремя преимуществами: своей воинственностью, величиной народонаселения и протяженностью границы, которую Рим вынужден был защищать. Угроза с их стороны сделалась еще более ощутимой, когда пришедшие с востока кочевники — сарматы и роксоланы — присоединились к местным обитателям. Слабость же варваров заключалась в их политической раздробленности. Отсюда проистекала опасность, которую мог представлять такой человек, как Арминий, победитель Вара, когда он предпринял усилия по их объединению. Ведь складывание союзов племен увеличивало опасность. Кроме того, на левом берегу нижнего Дуная, на территории современной Румынии, проживали даки! У них было множество преимуществ — их богатство (знаменитое «золото даков»), отсутствие страха перед Империей и особенно их государственное устройство, ибо они образовывали единое царство. Но ведь их государство было относительно невелико в сравнении с римским миром. Все же в III в. для всех этих народов северной границы сложилась новая ситуация. Потрясения на Дальнем Востоке толкнули одни народы против других, а те, словно бильярдные шары, бросили на Империю тех, кто находился к ней ближе всего.

Чтобы понять важность III в., следует равным образом рассмотреть то, что происходило на Востоке. На территории Ирана находилось единственное мощное и централизованное государство, существовавшее поблизости от Римской империи. В первые два века нашей эры монархия, которая там властвовала, была относительно мирной. Но между 212 и 227 гг. произошел переворот, и Аршакидам-парфянам наследовали Сасаниды-персы, которые установили националистическую, воинственную и религиозно-фанатическую власть. То, что историки Рима называют «великим кризисом III века», объясняется совпадением направлений агрессии с двух сторон — с востока в наступление идет Иран, а с севера в то же время — германцы, хотя и по иным причинам.

Южная граница порождала собственные проблемы. Главная угроза исходила от кочевников и полукочевников — набатеев и блеммиев в Египте, мавров и нумидийцев в современном Магрибе. Своеобразие этих районов заслуживает того, чтобы их особо выделить. Народы эти проживали как к северу, так и к югу от границы, которую они, впрочем, беспрестанно пересекали во время своих странствий. Поэтому основная задача легионеров заключалась в надзоре за их миграциями. Читая некоторых современных авторов, можно подумать, что Африка жила три века в постоянных восстаниях. Однако не нужно поддаваться этой обманчивой видимости, ведь добрая часть туземцев была присоединена к Риму (этот регион оставил бесчисленное множество руин, датируемых Ранней империей, он порождал писателей и даже императоров). Что касается малочисленных и неорганизованных кочевников, то, несмотря на их смелость, они не могли сравниться с германцами или персами. Тем не менее, оказывается, что в случае кризиса на других фронтах их беспокойный характер мог только добавить хлопот к тем, с которыми приходилось сталкиваться римскому командованию.

Проблема стратегии

Какая общая стратегия была принята пред этим сонмом народов? Какие принципы положили в основу полновластные римские военные? И.Гарлан⁴ нисколько не сомневается в том, что выбор делался в пользу обороны: «Внешняя политика империи со времен Августа прежде всего имела целью сохранить и стабилизировать приобретенные результаты». Это утверждение основывается на том факте, что со смертью Августа в 14 г. н.э. круг римских владений был уже почти определен. Тем не менее, подобное толкование нуждается в уточнении, так как в принципе римский народ в своем коллективном менталитете не знал никакой границы своей власти — ему было предоставлено судьбой управлять всем миром в целом. И это право было поставлено на службу имперской политике⁵. Вергилий, обращаясь к гражданину, говорит ему об отношении к другим народам⁶: «налагать условия мира, милость покорным являть и смирять войною надменных».

Но на практике данная цель превращалась в утопию. Начнем с того, что некоторые соседи могли сопротивляться — иногда удачно, и конфуз, случившийся с Варом, не мог не утихомирить отчасти амбиции. Вдобавок средства отнюдь не были неограниченными, к тому же высшая власть никогда не слышала о Сибири или Конго. Наконец, определенные территории не представляли никакого военного, экономического или другого интереса. Таким образом, можно согласиться, что в спокойные времена Рим выбирал оборонительную стратегию. Но из этого правила нужно сделать два исключения. С одной стороны, время от времени происходили случаи агрессии, а нам известно, что каждому завоеванию предшествовало создание одного или нескольких легионов, поэтому, обращаясь к таблице, посвященной учреждению данных боевых единиц (с. 33), легко проследить частоту таких предприятий. Впрочем, известно, что даже после 14 г., немало императоров следовали в русле воинственной политики. Приведем только наиболее характерные случаи, Калигулы (Мавретания), Клавдия (Британия), Траяна (поход против даков, арабов и парфян), Марка Аврелия и Септимия Севера (опять же на Востоке).

С другой стороны, уважение по отношению к другим не мешало римским военным проводить превентивные и карательные операции. Соседи римлян находились под неусыпным контролем, и предупреждение потенциальной угрозы всегда казалось наилучшим способом обеспечить собственную безопасность. Принимая во внимание то, что предполагает империализм и что навязывает реальность, мы постараемся определить стратегию Империи антитезой: лучшая защита — нападение.

Эволюция концепций

И все же за три столетия прослеживается определенная линия развития стратегии. Ее видоизменение было подвергнуто исследованию в двух трудах⁷ по стратегии Рима. В одном из них автор исходит из анализа стратегии в целом, другой — из конкретного материала Иберийского полуострова.

Так, Э.Н.Латтвак определяет Римскую империю на начальном этапе существования с «гегемонистской» позиции, иными словами, все территории в ней были разделены на три группы: первые находились под прямым центральным правлением, вторые — под дипломатическим контролем и третьи — просто под влиянием Империи. П. Ле Ру, со своей стороны, полагает, что с приходом Юлиев—Клавдиев наступает время «экспериментальной армии». Тогда наиболее мобильные подразделения были расположены на границах, хотя иногда вдали от них. В Галлии основание лагерей в Ар лене близ Суассона, в Олнэй (Сентонж), да и в Мирбо рядом с Дижоном, относящихся к эпохе Флавиев, демонстрирует, вероятно, желание контролировать внутренние части Империи и стремление не слишком подвергать легионы риску нападений и ударов неприятеля. Дунай также был хорошо защищен издали; равным образом в Африке III Августов легион не соседствовал бок о бок со своими потенциальными врагами. Система клиентских государств дополняет сдерживающую роль солдат.

Но в эпоху Флавиев, по определению П. Ле Ру, намечается и переход к «постоянной армии»: римские войска принимают оседлый образ жизни и подтягиваются к границе, которая отделяет римский мир от варварского. Постепенно вырисовывается двойной путь развития. С одной стороны, происходит переход от «империи-гегемона» к «империи территориальной» (Э.Н.Латтвак), поскольку последние области, находившиеся под дипломатическим влиянием или контролем, мало-помалу подчиняются режиму прямого управления. С другой — создается система «превентивной защиты»: римские солдаты не только становятся лагерями на границе, но еще и строят в варварских землях дороги, вдоль которых располагаются аванпосты и караульные башни. Таким образом, во II в. после «прощупывания почвы» командование берет на вооружение «научную» защиту, а стратегия, вслед за Э.Н.Латтваком, может быть определена как «преклюзивная» — «преграждающая» (устраняющая); в Испании же находится «миротворческая армия» (П. Ле Ру).

Но с наступлением кризиса III в. ситуация снова изменяется. Высшие крути принимают преимущественно оборонительный подход: аванпосты часто покидаются, и гарнизоны снова отводятся внутрь границ («глубинная защита», по определению Э.Н.Латтвака). Отсутствие воображения создает впечатление «неподвижной армии» (П. Ле Ру). Фактически боевые единицы более не перемещаются, разве что ради попытки закрыть брешь, но инициативу они потеряли.

Но не стоит поддаваться такому пессимистичному впечатлению. Зачастую римское государство действовало по своему усмотрению, так как располагало значительными ресурсами. Во-первых, нужно учитывать психологический аспект: весь мир знает то, чего хочет Рим, так как его политика ясна. Во-вторых, нельзя забывать о дипломатической активности, в ходе которой совещания и переговоры, несомненно, играют важную роль, но подчиненную тому, что можно сделать силой денег (Домициан предпочел подкупить даков для достижения мира, нежели сражаться с ними). Более того, договоры очень часто содержат формулировки, в которых упоминаются заложники (впрочем, этот аспект не очень хорошо изучен⁸). Местные правители для подкрепления своей искренности нередко отправляют кого-нибудь из своих родственников к императорскому двору. Но основой основ, на которой зиждется безопасность Империи, остается военная сила — армия и воздвигнутые ею укрепления.

Организация обороны: общая структура

Общие соображения

В сущности, для того чтобы проводить в жизнь свою политику, римское государство создало мало-помалу то, что получило название limes (ниже мы объясним, почему этот термин не вполне годится). Речь идет об оборонительной полосе, которая практически полностью окружала весь бассейн Средиземноморья. Эта военная структура, по мысли ее создателей, подразумевала три составных элемента: богов, людей и камни. Ничто не могло быть предпринято без божественной помощи, и римляне, охотно представлявшие себя самым благочестивым народом на свете, были в этом совершенно убеждены (см. с. 360 и далее). Нужны были, конечно, и солдаты — легионеры, воины вспомогательных частей (ауксилиарии) и моряки. Мы о них уже говорилии, и они еще предстанут на этих страницах. Но наиболее оригинальный аспект данной системы представляли собой сооружения, которые можно разделить на две группы: «оборонительные линии» — длинные стены, выстроенные против варваров, вроде Великой китайской стены в миниатюре, и «оборонительные пункты» — башни, укрепления и крепости.

Требовалось непременно следить за тем, чтобы постройки поддерживались в надлежащем состоянии: нужно было также не допускать того, чтобы солдаты оказывались предоставленными сами себе. Контроль за ним реализовывался путем инспекций. Известно, что Адриан⁹ в 128 г. отправился к северным предгорьям Ореса с тем, чтобы увидеть, хорошо ли проходило учение, хорошо ли содержался лагерь и поле для маневров. Приблизительно в то же время Арриан¹⁰, военачальник и стратег, совершил плавание вокруг Понта Эвксинского, ныне Черного моря: «Мы еще до полудня прошли более пятисот стадиев и прибыли в Апсар, где поставлены пять когорт… Я проверил вооружение, крепостные валы, рвы, больных и снабжение провиантом». Некоторое время спустя он посетил еще один аванпост: «мы в тот же день успели … осмотреть коней, оружие, вскакивание всадников на коней, больных и хлебные запасы, обойти стену и ров». Эти тексты показательны: они прекрасно демонстрируют, что римский военачальник должен был иметь два постоянных попечения — о людях и о камнях.

Теоретическая структура оборонительной системы

Можно обрисовать схему идеальной оборонительной системы любой провинции (илл. XXXI. 29), так как примерно одно и то же встречается практически всюду. Комплексы подобных сооружений мало-помалу показались из-под земли в результате раскопок, а иногда они были выявлены разом посредством аэрофотосъемки, как это было в Сирии и Нумидии¹¹. Важность этих открытий приводит к констатации, которая, быть может, удивит человека нашего времени: римская «граница» никогда не сводилась к линии так, как проходят в наши дни границы между государствами; наоборот, она представляла собой более или менее узкую полосу, включавшую в себя множество элементов.

Дорога является основной частью этой зоны: впрочем, именно тут и скрывается подлинный смысл слова limes, которое означает «тропинку», «путь». Приграничная дорога проходит, следовательно, боком к неприятелю. Иногда оказывается, что она тянется вдоль естественной преграды, обычно вдоль реки, например, Рейна или Дуная. В других случаях она сопровождает искусственную оборонительную линию. В Британии вдоль валов Адриана и Антонина тянется, как минимум, одна дорога, и то же самое можно сказать про Сегия-бент-эль-Красс в Нумидии. Когда присутствует непрерывное препятствие — река или вал, — мы говорим, что имеем дело с закрытой системой, в противоположность открытой системе, которая особенно часто встречается в пустынях Сирии и Африки.

Вдоль всей дороги разбросаны «оборонительные пункты». В каждом из крупных лагерей дислоцировано по легиону, кроме того, они служат складами продовольствия. Менее значительные укрепления также получали обеспечение продовольствием, а сторожевые башни выполняли функции почтовых станций между ними. Когда рокадная дорога тянулась вдоль широкой реки, порты служили стоянками для кораблей военных флотилий. Когда использовалась открытая система в пустынных областях, армия стремилась контролировать пункты водоснабжения и оазисы. Эта практика была описана Тацитом¹²; аэрофотосъемка и исследования на земле продемонстрировали то, как этот принцип применялся в Сирии и Нумидии. Другие укрепления располагались за приграничной рокадной дорогой. Однако не нужно доверять картам, поскольку у некоторых археологов наблюдалась тенденция объявлять в военных областях лагерями руины, которые зачастую оказывались в лучшем случае укрепленными мызами¹³.

Также не следует преувеличивать роль колоний — городов, населенных римскими гражданами, причем некоторые из них располагались близ границы. Конечно, при необходимости их жители брались за оружие, с тем большей эффективностью, если они были ветеранами. Впрочем, в конце республиканской эпохи (в 63 г. до н.э.) Цицерон говорил, что они были «передовыми оплотами Империи» — propugnacula Imperii¹⁴. Помимо прочего, верно и то, что они становились очагами романизации, и косвенно способствовали тем самым усмирению тех областей, куда они выводились. Однако основная причина и смысл их существования лежали в области экономики, ибо главным их предназначением было освоение территории, центром которой они и выступали¹⁵.

Можно утверждать, что в течение периода преобладания идеи «превентивной обороны», особенно во II в., римские военные развили неутомимую деятельность по другую сторону от приграничной рокады. Дело в том, что власти предпочитали следить за варварами с близкого расстояния¹⁶. На карте можно различить три зоны, следующие одна за другой: сектор постоянной военной оккупации, территории, поставленные под контроль, и края совершенно независимые и непокорные. На второй полосе видны разного рода сооружения, особенно по обочинам дорог, а сами дороги, ведущие от тыла к фронту, проникали вглубь варварской территории. Там же находились башни, одни из которых служили почтовыми станциями для курьеров, другие использовались для передачи сообщений. Существовало даже подобие телеграфного кода в виде комбинаций факелов¹⁷. Наконец, «инженерные войска» устанавливали аванпосты, сначала временные, как те, что поставил Германик у убиев¹⁸ в районе Кёльна, затем постоянные. Здесь логично вспомнить и о веренице укреплений, сооруженных в Триполитании¹⁹ и Нумидии²⁰ при Септимии Севере.

Такая стационарная система служила опорой для мобильных структур. По дорогам мчались гонцы. Разведке, собиравшей сведения визуально или изустно, придавалось большое значение. Сбор данных путем непосредственного наблюдения производился на основе многих источников. Командование использовало карты²¹, донесения караулов, несущих службу на сторожевых башнях, кроме того, в отдаленные пределы посылали разведчиков поодиночке или в составе патрулей. Также могли совершаться рейды. Например, при Нероне преторианцы поднимались по Нилу²² (однако они не были первыми римскими военными, которые вели наблюдение за этим путем). В 174 г. небольшая экспедиция преодолела гору Джебель Амур, расположенную очень далеко от освоенной части Африки²³. Наконец, случались и крупные экспедиции, например, нацеленные на изучение регионов Сахары и исследованные ныне Ж.Десанжем²⁴. Но офицеры также использовали устную речь, своего рода «звуковую» разведку. Они расспрашивали караванщиков и местных старейшин, с которыми поддерживали отношения.

Так что оборонительная зона, где находились приграничные контингенты, была относительно обширной. Эта полоса охватывала центральную ось территории — дорогу и другие военные устройства — второстепенные пути, крепости, дозорные укрепления и башни. При случае она опиралась на реку или «оборонительную линию».

Терминология

Теперь следует задаться вопросом, как сами древние называли это пространство. Она имеет тем большую значимость, что нашими современниками использовалось несколько латинских слов и зачастую неверно.

Самый важный термин — limes — трактовался наименее точно. Однако в настоящее время известен его точный смысл (см. примеч. 1 на с. 219). Сначала «лимес» обозначал тропинку, дорогу или границу между двумя полями. Очень скоро он принял «двухмерное» (Дж.Форни) значение. Он применялся для обозначения полосы земли, включавшей дорогу, и мог приобретать различный смысл: с точки зрения юридической, это пространство, разделяющее два владения или необходимое для акведука; с религиозной — это территория, окружающая захоронение; в области военной терминологии данное понятие применяется к комплексу, состоящему из дороги или сети дорог и различных укреплений. Но здесь нужно внести два уточнения. Прежде всего, последняя интерпретация появилась весьма поздно (ее первое употребление фиксируется только в 97 г. н.э.). Затем это слово не обозначает оборонительную систему как таковую в ее целостности. Обычно оно сопровождается прилагательным или дополнением, которое обозначает географические границы²⁵. В первом случае (например, limes tripolitanus) нужно понимать, что мы имеем дело с очень ограниченной областью, находящейся под контролем армии, с сегментом, соответствующим территории города, племени или региона; во втором (например, limes Raetiae) — его сектор распространяется до уровня провинции. Так что можно вспомнить о триполитанском лимесе или лимесе Реции, но (хотя это правило имеет исключения) лучше просто избегать разговоров о термине limes. В любом случае нужно учитывать, что использование слова в таком значении относится к позднему времени и не всегда фиксируется надписями или литературными текстами. Оправданно перевести его выражением «оборонительная система».

К тому же, в пределах одной и той же провинции просматривалось, что безопасность ее могла быть обеспечена различными организациями, опиравшимися друг на друга. Так, граница Африки²⁶ была защищена комплексной структурой. Она состояла, во-первых, из центрального ядра, охватывавшего Орес, несколько дополнительных оборонительных сооружений были воздвигнуты к северу от военной зоны, а именно в Карфагене; наконец, имелся ряд ответвлений, выходивших из массива Ореса и шедших вдоль границы Нумидийской Сахары и прикрывавших Триполитанию.

Использовались и другие слова²⁷. Понятие «претентура» (praetentura) охватывает очень разные реалии. Узкое толкование его встречается в словаре громатиков — землемеров — по поводу лагерей: так они обозначают часть укрепления, которая тянулась между via principalis и porta praetoria. Этот термин может также относиться к аванпосту, постоянной крепости, выстроенной на вражеской территории²⁸. Иногда он также обозначал дорогу, или приграничную рокаду. Надписи²⁹ свидетельствуют, что императоры Септимий Север и Каракалла «приказали, чтобы были проложены военные межи в новой претентуре». Наконец, это слово используется в смысле, очень близком понятию limes: еще один эпиграфический документ³⁰ упоминает персонажа по имени Квинт Антистий Адвент Постумий Аквилин, который около 168 г. носил титул «императорский легат по италийским и альпийским претентурам на время похода против германцев».

Так как военная граница иногда проходит по руслу той или иной реки, ее также называли «берегом» (ripa). Изначально слово ripa обозначало просто «берег» (реки)³¹, в дальнейшем обычай придал ему оборонительное значение³² — речь идет о береге, где располагаются или солдаты, или укрепления, или и то и другое. В конце своей эволюции, в III в., это слово присоединяется к понятию limes в его самом ограниченном географическом значении — некий dux ripae, чей титул близок к dux limitis, пребывал в Дура-Европос на Евфрате³³.

Можно отметить, однако, что ни один из этих трех терминов (limes, praetentura, ripa) обычно не обозначает оборонительную систему Империи как таковую во всей ее совокупности — их применение предполагает в принципе обращение к территории, ограниченной в географическом плане.

«Оборонительные линии»

В военных зонах римляне иногда строили «оборонительные линии» — длинные стены, предназначенные как для того, чтобы препятствовать проникновению варваров, так и для того, чтобы обозначить для них юридическую границу, которую запрещалось переходить под страхом объявления их врагами. Они служили также границами культурного, морального, цивилизационного характера³⁴.

Нет смысла возвращаться к вышеупомянутым bracchia (см. с. 204). Зато нельзя обойти молчанием определенные укрепления того же рода, наиболее известные из которых сохранились на острове Британии (Валы Адриана и Антонина), в Верхней Германии, а также к югу от Ореса (Сегия-бент-эль-Красс) и в Мавретании Тингитанской. Основной принцип крайне прост (илл. XXXI. 30). Вдоль линии определенной протяженности оборудуются элементарные укрепления³⁵ рассмотренного выше типа и включающие ров, земляную насыпь и куртину (илл. XXVI. 19). Последняя может быть земляной, дерновой или деревянным палисадом, а также кирпичным или каменным. Вдоль него проходит дорога, иногда простая берма (горизонтальная площадка между валом и рвом), а в других случаях — настоящая дорога, которая даже подчас раздвоена. Эта ось коммуникаций — существенный момент в линейной обороне — расположена иногда перед vallum, иногда за ним. Другая, не менее важная, составляющая представлена башнями и лагерями. Как и для открытых limes, эти строения могут быть сооружены в стороне от дорожной оси — далеко впереди или далеко позади. Но иногда они включены в нее, тогда они примыкают к валу, который составляет одну из их четырех стен, или же могут быть расположены на самом валу.

Конечно, специалисты задаются вопросом об эффективности подобных фортификаций. Ведь они могли быть обойдены кругом с одного или с другого края, и не бесспорно, что они оказывали непреодолимое сопротивление натиску многочисленного войска, вооруженного таранами и приставными лестницами. Такая недостаточность, даже ограниченность, возможно, объясняет, почему Империя не была полностью окружена какой-нибудь «Великой Китайской стеной», которую ее инженеры и солдаты, без сомнения, были способны построить. Фактически римские военные власти предпочли систематически прибегать к «точечной», а не к «линейной обороне».

«Оборонительные пункты». Постоянный лагерь

Римские укрепления отличаются чрезвычайным разнообразием. Оно проявляется прежде всего в терминологии, где многочисленные слова обозначают заграждения разных размеров; их использование изменяется также в зависимости от эпохи.

Латинская терминология укреплений³⁶

Латинское слово munimenta³⁷ обозначает несколько видов укреплений, и в частности простой вал. Сам лагерь обозначался словом castra, какой бы ни была его протяженность, но не существует другого слова для определения сооружения больших размеров, способного принять целый легион. Стационарные укрепления называются «зимними лагерями» (castra stativa, castra hiberna или просто hiberna) в противоположность «летним лагерям» (castra aestiva), которые строятся вечером после каждого перехода во время экспедиций (см. с. 193). Эти определения³⁸ объясняются тем фактом, что римские солдаты в плохое время года готовились к войне, и выступали в поход с наступлением теплых дней.

Для сооружений из валов небольших размеров существовали разные названия. Castellum³⁹ — это маленький лагерь; уже само слово уменьшительное, но оно также означает в языке гражданских лиц небольшую общину, у которой нет статуса колонии или муниципия (в данном случае это определение юридическое). Термин burgus, помимо военной терминологии, также используется для обозначения объединения в рамках публичного права, или некоего посада с муниципальными зачатками. Термин может включать множество различных реалий, когда речь заходит о солдатах, и, в первую очередь, башню (латинский burgus принадлежит к тому же корню, что и греческий purgos⁴⁰), или же используется в качестве уменьшительного к термину castellum, в свою очередь, являющегося уменьшительным от castra. Но в чем, как представляется, состоит своеобразие этого слова, так это в том, что оно включает идею функции, в том числе надзора, в выражении burgus speculatorius⁴¹; задачей этих небольших постов являлось поддержание порядка на дорогах⁴² и в селениях⁴³.

Когда встречается упоминание statio, то речь идет о небольшом сооружении, аналоге burgus, но которое необязательно укреплено. Более того, по отношению к этому термину нужно еще выбирать толкование из нескольких вариантов. Для начала исключим известную, но неуместную здесь интерпретацию, что якобы это название дают полицейскому посту в большой крепости⁴⁴. Вне этого контекста основная идея, связанная с этим словом, — это борьба против разбойничества⁴⁵. Отметим, что воины, выделенные в statio, обычно относились к низшим командным чинам, в частности, к бенефициариям. Наконец, использование этого слова подразумевает определенное постоянство, продолжительность местопребывания⁴⁶. Это касается иногда гарнизонов, которые должны обеспечивать безопасность дорог⁴⁷. Скажем, Аквилея, где проживали бенефициарии, служила исходной точкой для отсчета расстояний на милевых столбах, расположенных вдоль дорог, которые пересекали провинции Рецию, Норик, Далмацию и Паннонию. Между тем в Африке⁴⁸ многие из подобных сторожевых постов находились в стороне от больших магистралей и не сообщались даже с административными центрами императорских владений.

Но это еще не все. Надписи упоминают также о сепtenaria⁴⁹ и все, что нам определенно известно, это то, что в слове содержится корень cent- (centum, «сто»). Но трудно сказать, что это за предметы или люди, которых нужно считать до ста. Насколько известно, это лагери небольшого размера и позднего времени. Наиболее древний, обнаруженный в настоящее время, подвергся перестройке в 246 г., но и сам он не мог быть сооружен задолго до того времени⁵⁰; быть может, первоначальную архитектурную модель нужно искать в Реции. Из построек скромных размеров остается еще praesidium. По правде говоря, это слово, прежде всего, означает людей, гарнизон⁵¹, и оно сохраняет это значение очень долго. Затем оно переходит от содержимого к содержащему и тогда применяется к укреплению, которое укрывает солдат. Оно может быть принято в качестве эквивалента терминам castra в эпоху Ранней империи и castellum в период Поздней империи.

У самого небольшого огороженного укрепления, известного археологам, есть два латинских наименования — turris и burgus⁵². Изолированные башни выполняли множество функций: они служили дозорными постами (караулами), средством передачи связи или передовыми оборонительными пунктами; они могли также представлять собой блокпосты, когда перегораживали долины, или дополнительное укрепление, когда находились между двумя лагерями. Встречается довольно большое разнообразие их схем. Обычно они имеют квадратную или прямоугольную форму, реже встречаются в форме трапеции или круга. Это многообразие не случайно и не является плодом фантазии архитекторов. На самом деле, преимущество квадратных башен заключается в их быстром сооружении, но отрицательная сторона—в большей уязвимости при ударах тараном и каменными ядрами, чем у круглых башен, более трудных при постройке, но более прочных.

Постоянный лагерь: устройство

Для того, чтобы понять, как было организовано пространство внутри castra, нужно изучить образец какой-нибудь крупной крепости, похожей на те, которые были рассчитаны на размещение легиона, ибо там сосредоточен максимум построек (илл. XXXII). Основное правило, которое следует соблюдать при таком исследовании, это избегать схематизма: не существует точно воспроизводимого прототипа; невозможно уподобить тот или иной лагерь какой-то изначально известной постройке. Более того, как показал Дж.Ландер (см. примеч. 1 на с. 237), эволюция не подчиняется одному и тому же ритму в разных регионах Империи. Тем не менее, можно выделить некоторые общие черты и постоянные характеристики.

Первая забота заключается в очень внимательном выборе места. Эта задача возлагается на командиров и на «метатора», которые должны следовать тем же принципам, что и при установке castra aestiva. Они ищут место, удобное для обороны, чтобы ни один выступ не подвергал лагерь опасности, и заботятся о том, чтобы местность была отлогой для облегчения проветривания и спуска нечистот и для увеличения мощи натиска при вылазке в случае осады; наконец, на тот же самый случай они должны удостовериться, что вода в выбранном месте имеется в достаточном количестве.

В эпоху Адриана Арриан⁵³ описывает один из таких лагерей во время инспекционной поездки вокруг Черного моря: «Самая же крепость (находящаяся при устье реки Фасиса), где размещаются четыреста отборных воинов, мне показалась весьма сильной по природным свойствам местности и расположенной в месте, очень удобном для защиты тех, кто плавает вдоль берега. Вокруг стены проведен двойной широкий ров. Прежде стена была земляная, и на ней стояли деревянные башни, но теперь и стена, и башни сложены из обожженного кирпича; стена стоит на прочном фундаменте, на ней размещены военные машины, одним словом, она снабжена всем необходимым для того, чтобы никто из варваров не мог даже приблизиться к ней, не говоря уже о невозможности угрожать осадой находящемуся в ней гарнизону. А так как и сама гавань должна была представлять безопасное убежище судам, а также и все места, которые вне укрепления населены отставными военными и некоторыми другими торговыми людьми, то я решил от двойного рва, опоясывающего стену, провести еще один ров до самой реки, который окружит гавань и дома, находящиеся за стеной».

Вал составляет наиболее важную часть этого сооружения⁵⁴. Он построен по образцу простого укрепления, уже изученного в связи с походными лагерями и оборонительными линиями. Встречается трехчастная система: fossa —agger —vallum (илл. XXVI. 19), — но можно заметить несколько особенностей. Прежде всего, лагерь может иметь два—три рва. Но наибольший интерес представляет стена. Первый вопрос встает о профиле: в разрезе она имеет вид неправильного четырехугольника в I в. н.э. (илл. XXXIV. 32), позднее — прямоугольника. Эта модификация объясняется другой эволюцией — в выборе материала. В самом деле, в правление Юлиев — Клавдиев солдаты используют дерн, землю и дерево; начиная с эпохи Флавиев, после 69 г., военачальники понимают, что оборонительная система устанавливается надолго, а потому стены разбирают, затем заново строят из кирпича или камня, и насыпь из земли становится им подпоркой. Толщина стен варьировалась между 2 и 3,5 м. Строительство в Позднюю империю характеризуется повторным использованием материала. Рабочие больше не обращаются к каменотесам или к обжигальщикам кирпича, но подбирают куски разрушенных построек, старых статуй, алтарей, надгробий и т.д., и включают их в свои заграждения. Верх стены заканчивается непрерывным рядом зубцов и парапетов (propugnacula — см. с. 199) различных видов (прямоугольных, с центральной бойницей или в форме буквы Т).

На плане стена представлена обычно в виде прямоугольника с закругленными углами. Говоря о походных лагерях в республиканскую эпоху, Полибий, наоборот, утверждал, что римские военные предпочитали квадрат. В эпоху Ранней империи такая практика исчезает, а в начале II в. Псевдо-Гигин все еще рекомендует, чтобы для временных сооружений соотношение длины к ширине составляло 3/2. Но постоянные укрепления, построенные в эту же эпоху, подчиняются иным пропорциям. Так, в Эль-Касбате (Gemellae) мы встречаем соотношение 5/4, а в Ламбезисе — 6/5· Вегеций, писавший в IV в., но подразумевая предшествующие эпохи, советует соотношение 4/3. Как бы там ни было, в I в. лагеря обычно возведены по прямоугольному плану, в виде исключения — по квадратному. А в период Поздней империи встречаются всевозможные формы, включая круг. К тому же, с того времени исчезает interviallum, отныне стены построек составляют часть стены лагеря (то, что называют «казармой периферийного типа»).

Стена обычно прорезана четырьмя воротами⁵⁵, тщательно устроенными, ибо они представляют уязвимое место в случае приступа (в эпоху Юлиев — Клавдиев они прорубались в полукруглых углублениях городской стены). Со времени Веспасиана они располагаются вдоль стены. Зодчие укрепляют их с боков башнями — в I или II в. простыми прямоугольными или квадратными. Но начиная с Марка Аврелия можно встретить более разнообразные формы, закругленные с одной стороны, или пятиугольные.

Башни⁵⁶ вместе с примыкающими к ним бастионами образуют важный элемент в системе укреплений, играя не только роль площадки для метательных орудий. Первые внешние угловые башни появляются, согласно Дж.Ландеру (см. примеч. 1 на с. 237), после войны с маркоманами, но этот тип не получает распространения до III в. Напомним о сказанном выше: круглый план дает одно преимущество — прочность и одно неудобство — трудность постройки по сравнению с квадратной формой, более быстро возводимой, но менее устойчивой. В эпоху Ранней империи наружная сторона стены часто гладкая; постройки, которые к ней примыкают, расположены у внутреннего откоса стены. Во II в. стена усиливается угловыми бастионами по бокам и через интервалы. В III в. превалирует прямоугольник наряду с полукругом (примерно с 250 г.). В эпоху Поздней империи, наоборот, пристройки к стене встречаются с ее внешней стороны. Крепости, включающие прямоугольные бастионы, принято называть «тетрархическими» (по названию политической системы, установленной Диоклетианом). На самом же деле этот тип, без сомнения, появляется раньше, во время большого кризиса III в. Наконец, в IV в. в планировке лагерей царит удивительное разнообразие — соседствуют друг с другом прямоугольные, круглые и полукруглые, что зависит от обстоятельств, сопутствовавших устроению лагеря.

Но начинали архитекторы не со строительства стены, первейшим делом было организовать пространство внутри крепости. Прежде всего устанавливается groma (илл. XXVII. 23) — этот уже упоминавшийся инструмент состоит из четырех отвесов и позволяет проводить дороги под прямым углом. Место его установления представляло такую значимость, что в Ламбезисе оно было отмечено тетрапилом — триумфальной аркой с учетверенным фасадом⁵⁷. Лагерь делится на три части двумя осями — via principalis разделяет претентуру и стороны principia (мы еще вернемся к этому слову), a via quintana проходит между сторонами principia и претентуры. От громы отходят два ответвления — via principalis и via praetoria — последняя в направлении к ближайшим воротам.

В стационарных лагерях Ранней империи центральная часть занята как раз principia⁵⁸, часто, впрочем, несправедливо называемыми «преторием». Речь идет о комплексе построек, которые образуют ядро крепости.

Они состоят, по крайней мере, когда речь заходит о больших укреплениях площадью в 20 га, из двух смежных дворов, причем, второй меньшего размера и во второй половине III в. трансформируется в базилику — два ряда колонн делят ее на три нефа и поддерживают крышу. В глубине ее находится придел, где поставлены знамена (aedes signorum). Нередко он представляет собой простую комнату, но иногда оборудован наподобие небольшого храма, стоящего на подиуме⁵⁹. Начиная со II в. устроенный под данной комнатой подвал служит хранилищем денег данной военной части и обязательных вкладов солдат, которые представляют собой денежную сумму, возвращаемую им в день возвращения к гражданской жизни. В глубине базилики всегда есть ряд помещений, которые начиная с Септимия Севера оснащены апсидами, т.е. полукруглыми нишами. Они получили название «схол»⁶⁰, и там собирались коллегии низших чинов, учрежденные с разрешения Септимия Севера; следовательно, речь идет об устройствах, датируемых началом III в. В других комнатах находились канцелярии (tabularium legionis, tabularium principis, хранилище архива и т.д.). В Бу-Ньеме в Ливии была даже найдена двускатная конторка⁶¹. Склады оружия⁶² (armamentaria) располагались по сторонам первого двора. Наконец, трибуна (tribunal) позволяла старшему по чину офицеру гарнизона обращаться к личному составу. Как мы помним, обычай adlocutio, или обращения к солдатам, играет огромную роль в римской цивилизации. Впрочем, надо заметить, что в некоторых лагерях, построенных в IV в., архитекторы отодвигали principia вглубь крепости, к стене.

Тем не менее, какова бы ни была их протяженность, principia никогда не покрывают наибольшее пространство лагеря, поскольку самая существенная его часть в действительности занята жилищами. Офицеры живут в настоящих домах на центральной площади. Дома состоят из нескольких комнат и часто расположены вдоль via principalis, с другой стороны principia. Самое большое из этих жилищ занято начальником лагеря — императорским легатом, или пропретором, если в крепости находится легион. Именно за этим жилищем следует сохранить наименование praetorium. Центурионам и солдатам армия предлагает меньше удобств — для них отведены общие казармы. Обычно два ряда комнатушек разделены с той и другой стороны центральным двором, а по краям каждого ряда более просторные квартиры отведены центурионам. Согласно Г. фон Петриковицу (см. примеч. 1 на с. 237), некоторые категории воинов, возможно, размещались в несколько лучших условиях — это были immunes, principals, воины при метательных орудиях и конница. Наименее удобные из всех помещения отводились для немногих воинов вспомогательных частей и прислуге⁶³.

Лагерь легиона численностью в пять тысяч человек равнозначен настоящему городу. Поэтому в нем есть все, что необходимо в повседневной жизни такой общины: больница, склады, мастерская и бани, не забыты и общественные уборные.

0 военных госпиталях (valetudinaria) известно довольно много. Госпиталь из Vetera⁶⁴ (современный Ксантен в Рейнской области) дает довольно хорошее представление об архитектуре этих зданий. Он был построен по квадратному плану со стороной 83,5 м после перестройки (в первоначальном лагере он был меньше). Он включал два ряда комнат, расположенных по трем сторонам, буквой П, отделенных одна от другой коридором; там можно было лечить одновременно двести больных или раненых. В центре находился двор 40,2 м на 40,2; туда входили через вестибюль. Удалось найти даже комнату лекаря и аптеку. Из других были изучены, в частности, госпиталь в Альтерне, Лотшице, Альтенберге (Carnuntum) и Нойсе (Novaesium); они в плане иногда прямоугольные.

Здания, которые выполняют экономическую функцию, занимают больше места. Прежде всего, каждый легион имеет мастерскую или fabrica⁶⁵, которая поставляет необходимое оружие и изготовляет кирпичи, часто к тому же с клеймами. В принципе сооружение разделяется на две части — производство ведется в нескольких помещениях, обрамлявших в виде буквы П небольшой дворик; готовые изделия поступают на склады.

Склады предназначались главным образом для хранения продовольствия — масла, вина и зерна. Важно не только суметь удовлетворить повседневные нужды, но и всегда предвидеть вероятность осады. При строительстве амбаров (horrea)⁶⁶ возникают два затруднения. Стены подвергаются очень сильному давлению зерна, подобно жидкости, а сырая почва способна вызывать гниение провизии, заложенной на хранение. Для просушки амбаров предусматривается дренажная система. Стены наращивают до внушительной толщины и подпирают контрфорсами. Деревянные строения в I в. н.э. весьма скоро заменяются каменными. В целом они занимают пространство 20—30 м на 6—10. Если обследовать планы horrea, то, согласно Г.Рикману, удастся выделить четыре основных типа (см. примеч. 1 на этой странице): отдельные склады, двойные, парные или расположенные встык. Раскопки показали существование региональных особенностей. Так, в Британии длинные и узкие помещения группируются вокруг центрального двора; в Германии были найдены жернова, на которых написаны имена владельцев: «центурия Г.Руфа», «центурия Вирея»; следовательно, каждая центурия должна была сама молоть зерно, необходимое для ее пропитания.

Следующей заботой было снабжение водой. Трубопровод, порой проведенный под землей, соединял лагерь с ближайшим источником, и во избежание неприятных неожиданностей в цистернах хранились резервы воды. Вода предназначалась не только для питья. Привычка к чистоте заставляла римлян потреблять воду в больших количествах, и проблема приобретала особую остроту в пустынных районах. Так как легионеры считали естественным мыться регулярно, в каждом лагере имелись термы⁶⁷ — именно они служили единственным местом отдыха, которое когда-либо существовало внутри военного укрепления. Их наличие объясняется, без сомнения, скорее врачебной действенностью, приписываемой посещению бань, чем их развлекательной функцией. Постройки такого типа, раскопанные в крепостях, похоже, не представляют никаких особенностей. Они состоят из вестиария, холодного зала, теплого зала, парилки, наконец, последнего зала, куда подается горячая вода.

Улицы, площади и административный центр, госпиталь, амбары и мастерская, термы и квартиры — вот основные сооружения, которые выявили археологи и эпиграфисты в римских лагерях. Их размеры различались в значительной степени друг от друга.

Постоянный лагерь: вопросы территории

В самом деле, места постоянного пребывания занимали значительно большую территорию, чем походные лагеря. Это пространство варьировалось в зависимости от величины расквартированной там военной части. Лучше всего нам известны с этой точки зрения крепости, рассчитанные на один —два легиона. Известно, что в эпоху Ранней империи римские военачальники полагались на большую концентрацию войск и часто сводили вместе два контингента одного типа. Мало-помалу они начали их рассредоточивать, а Домициан вообще запретил дислоцировать две части в одном месте, но он действовал в основном по чисто политическим соображениям, так как боялся государственного переворота⁶⁸.

Легионные лагеря Ранней Империи:

Эпоха	Место	Территория (в га)	Число военных частей
Август	Хальтерн Обераден Майнц (Mogontiacum)	36 35 35-36	2 2 2
Юлии—Клавдии	Ксантен (Vetera) Нейс (Novaesium)	50 20-25	2 1
Тиберий	Альтенбург (Carnuntum) Виндиш (Vindonissa)	20 ок. 18	1 1
Клавдий	Бонн (Воnnа) Линкольн	27 17	1 1
Веспасиан	Честер (Deva) Карлеон (Isca) Нимег (Noviomagus) Леон	ок. 24 ок. 19 ок. 28 ок. 20	1 1 1 1
Домициан	Инхтутил	22	1
Траян	Страсбург (Argentorate) Будапешт (Aquincum)	19 24	1 1
Конец правления Траяна — начало правления Адриана	Ламбезис (Lambaesis)	20	1
179 г.	Регенсбург (Castra Regina)	25	1
ок. 190 г.	Лорх (Lauriacum)	22	1
Септимий Север	Альбано	10	1

Приведенная таблица показывает, что легион располагался на территории от 17 до 28 га. Только единственный случай выбивается из общего ряда. В Альбано II Парфянский легион имел в своем распоряжении всего 10 га. Для объяснения этого можно выдвинуть две гипотезы. Возможно, эта часть была создана Септимием Севером, каковой император разрешил солдатам «жить со своими женами»⁶⁹. Следовательно, в лагере были расквартированы только неженатые солдаты, и территория, предусмотренная для их проживания, могла быть сокращена. Но можно равным образом предположить и другое: в этом легионе насчитывалось менее 5 тыс. человек. Во всяком случае, повторим, речь идет лишь о догадках.

При обращении к вспомогательным частям ауксилиариев ситуация усложняется еще более по трем причинам. С одной стороны, воинские подразделения были весьма разнообразны. Скажем, все солдаты алы были конными, тогда как в когорте лошадей имели лишь немногие (речь идет о cohors equitata), и чрезвычайное многообразие царило среди отрядов numeri; к тому же, некоторые части были «пятисотенными», а другие — тысячными. С другой стороны, когда в лагере вспомогательных войск находят надпись, ее текст никогда не называет всех характеристик отряда, дислоцированного в данном месте. Наконец, имеются примеры того, что лагерь, изначально предназначенный для 1 тыс. человек, был частично эвакуирован и предоставлен в распоряжение всего лишь половине личного состава всего отряда. Эти трудности объясняют, почему не все историки приходят к согласию в данном вопросе. Поэтому предпочтительнее привести выводы тех и других, с тем чтобы будущее все расставило по своим местам.

Лагеря вспомогательных частей в период Ранней империи⁷⁰ (в га)

Части	Ж.-Ш. Пикар	Дж. К.Бун	Дж. Вебстер	Р.Ребюффа	Й. Ле Боэк	М.Реддэ
«Тысячная» ала	5,2-6				5,2-6	4-5
«Пятисотенная» ала	3,8-4,3	1,8	2	2	2,3-3,8	2-3
«Тысячная» когорта	3,1	1,8			2,2-3,1
Когорта «пятисотенная» equitata	2,1-3,3		1,5
Когорта «пятисотенная»	1,7-2,7	1,2		1

Вероятно, бесспорный вывод труднодостижим. Самое большее, что можно сказать, — «тысячная» ала занимала пространство от 5 до 6 га, «пятисотенная» — приблизительно 4 га как максимум, а «тысячная» когорта — около 3 га.

Однако возникает еще один вопрос, который, впрочем, затрагивался выше и чью значимость подтверждает надпись, происходящая из Копачени — местечка в бывшей провинции Дакии: «При императоре Цезаре Тите Элии Адриане Антонине Пие Августе, в третий раз облеченном властью трибуна, в третий раз провозглашенном консулом (140 г. н.э.), император приказал увеличить укрепление numerus пограничной стражи (burgarii) и конных гонцов (veredarii), так как эта часть стояла лагерем в тесноте, удвоив длину вала и установив башни; эта работа сделана императорским прокуратором Аквилой Фидом»⁷¹. Данный документ говорит, конечно, что главная стена была удлинена, но не говорит как. Кроме того, понятно, что могла встретиться и обратная ситуация — если «тысячная» ала покидала место, где ее заменяла «пятисотенная» когорта, офицеры могли стремиться к уменьшению длины вала для облегчения защиты. Впрочем, археологические данные свидетельствуют о существовании в одном и том же месте нескольких палисадов, даже надстроенных один над другим. И невозможно понять, был ли первоначальный лагерь впоследствии увеличен или наоборот, поскольку отсутствие надписей или недостаточность раскопок не дают необходимых данных для построения даже относительной хронологии.

В любом случае планы, имеющиеся в нашем распоряжении, могут быть распределены по пяти категориям (илл. XXXIV. 33): 1) Два лагеря отделены один от другого: эта ситуация имела место в Африке, в Ламбезисе, к северу от Ореса, где одна когорта была размещена в 81 г., а целый легион к 115—120 гг. 2) Небольшой укрепленный пункт занимает угол более крупного; подобное наслоение можно наблюдать в Масаде в Иудее (в связи с F1 и F2; см. также илл. XXVIII. 25), и в Айнинге, в древней провинции Реции. 3) В Хирбет-Хассан-Ага, небольшой фортификационный пост в Сирийской пустыне, расположенный внутри более крупного, использовал лишь участок оборонительной стены последнего. 4) В Британии, в Холтон Честере, небольшой прямоугольник был приставлен к более крупному. 5) Два параллельных вала выстроены один внутри другого; археологи познакомились с этим расположением в Верхней Германии, в Заальбурге.

Итак, можно наблюдать различные варианты: «оборонительные линии» или «пункты», крепости или небольшие укрепленные точки. То, что всегда поражает исследователя, это смесь простоты и функциональности, позволяющая строить эти сооружения, похожие друг на друга на всем протяжении от Шотландии до Сахары, от Атлантики до Евфрата.

Стратегические секторы: региональные различия

Однако разнообразие природных условий и потенциальных или реальных врагов, которые обитали вокруг огромной державы, вынуждали римских стратегов выбирать самостоятельные решения в зависимости от района, который им предстояло защищать.

См. карту на с. 22.

Характеристика всего комплекса

Каждая приграничная провинция располагала армией (exercitus), состоящей или из легионеров⁷² и вспомогательных частей, или только из конных ал и пеших когорт. Некоторые области Империи, преимущественно внутренние, назывались «невооруженными» (inermes), но это выражение не означает «без солдат», потому что в каждом секторе должен был находиться некий минимум войск, хотя бы для того чтобы обеспечить поддержание порядка, охранять наместника, оберегать рудники и монетные дворы. В воспроизведенном выше фрагменте (с. 23—24) Тацит демонстрирует рассредоточение личного состава; но он говорит только об основных местах концентрации солдат; далее мы увидим, что ситуация могла быть значительно более сложной.

Во всяком случае, ошибочно думать, что в задачи приграничной армии входило только ожидать внешнего врага. Тацит⁷³ ясно говорит, что части, расположенные вдоль Рейна, должны были одновременно вести наблюдение за германцами и галлами. Геродиан⁷⁴ веком позже, наоборот, настаивает, что варвары представляют угрозу для дунайских провинций, со стороны населения, проживающего во внутренних районах Империи, не ожидалось подвоха. Наконец, в те или иные периоды контингенты, сильно сокращенные, дислоцировались «по эту сторону» военной зоны. В качестве примера можно привести войска Иллирии-Далмации, которые в I в., с одной стороны, обеспечивали безопасность Италии, а с другой — служили резервом для легионов Паннонии и Мезии⁷⁵.

Роль флота и портов

В определенном смысле можно считать, что флот представлял собой последний воинский резерв Империи. Действительно, начиная с Августа, Средиземное море являлось римским озером. Но гипотезу о полицейской функции флота нужно исключить⁷⁶. М.Редде отмечает, что со времени Августа моряки считались настоящими солдатами и, соответственно, выполняли военные обязанности. С основанием Империи учреждается и постоянный флот (он являлся наследником морских эскадр времен триумвирата), в это время он размещался в основном на Западе. Мизены следили за Западным Средиземноморьем, Равенна участвовала в операциях против парфян, корабли крейсировали вдоль всей северной границы Империи на Рейне, Дунае и Понте Эвксинском.

На практике моряки италийских флотов служили резервом живой силы во время войны против германцев или парфян. Главным образом — и это принципиально важный момент — они обеспечивали материально-техническое обслуживание во время походов. Одна из первых сцен Колонны Траяна⁷⁷ представляет корабли, на которые военные загружают провиант. Так что корабли перевозили продовольствие и войска. Эта функция объясняет систематическое возобновление деятельности порта Селевкии в Сирии; во время каждой экспедиции императоров против парфян мы встречаем там солдат преторианского флота.

Активное применение кораблей дает нам возможность квалифицировать стратегию первых двух веков нашей эры в области использования флота как «активную оборону» в противоположность «пассивной обороне», которая характерна как для республиканской эпохи (флот снаряжался только во время войны), так и для III в. (фортификационные работы приобретают определяющее значение во время великого кризиса). Но эта ситуация объясняет также факт отсутствия архетипов военных портов — в реальности ничто не отличало Мизены от Остии или Путеол, так как во всех трех местах загружались и выгружались люди и товары. Благодаря лагуне, связанной каналом с По, Равенна⁷⁸ оказывается прекрасно расположена, а ее маяк облегчал навигацию; но там нет ничего, что напоминало бы о присутствии в этом месте сколько-нибудь значимого военного флота. До сих пор не обнаружены казармы и плацы моряков.

Внутренние районы

Таким образом, благодаря флоту солдаты присутствовали в географическом центре Империи, а также и в других районах, удаленных от границ. Эти зоны, называвшиеся «невооруженными», тем не менее, не были лишены солдат⁷⁹.

Италия

Наиболее значительная концентрация воинов, если вести речь об этих секторах, имела место, конечно, в Италии. Прежде всего, нужно принять в расчет «римский гарнизон» с его преторианскими когортами, urbaniciani и ночной стражей, не забывая о других частях меньшей численности. И затем, нельзя обойти молчанием, естественно, две крупные военные базы в Мизенах и Равенне; флот отправлял отряды в различные порты полуострова, в частности, в I в. в Остию и Путеолы⁸⁰, кроме того, в каждом из этих двух мест дислокации располагалась когорта ночной стражи⁸¹. И, наконец, нужно вспомнить, что в 202 г. Септимий Север основал Castra Albana — в 20 км к югу-юго-востоку от Рима на площади в 10 га был расквартирован II Парфянский легион.

Запад

Расположенная совсем рядом с Италией, провинция Сардиния принимала в эпоху Августа не менее трех когорт; кроме того, группа мизенцев была размещена в Кальяри.

В остальном на Западе солдаты дислоцировались почти везде, и особенно в Проконсульской Африке, наместник которой командовал легионерами вплоть до правления Калигулы; он и далее сохранял под своим постоянным началом около тысячи человек. Карфаген⁸² служил тыловой базой, цитаделью; лагерь был расположен, видимо, на плато Бордж Джедид, в садах нынешнего президентского дворца Туниса⁸³. Там была расквартирована одна когорта городской стражи (XIII при Флавиях, позднее I) и другая, выведенная из состава III Августова легиона, а кроме того, бенефициарии⁸⁴. В Магрибе известно о существовании других подразделений — алы Siliana при Юлиях — Клавдиях и, возможно, позднее пехотинцев из различных отрядов и даже другой недолговечный легион — Первый Макрианский, во время кризиса 68 — 69 гг. Зато в Бетике, несмотря на то, что она также была сенатской провинцией, находилось всего пятьсот пехотинцев вспомогательных войск.

Галлы, видимо, вынуждали уделять им наибольшее количество воинской силы, но только в начале Империи. Известно, что Октавиан на следующий день после битвы при Акции расположил флот в Нарбонской Галлии, во Фрежюсе⁸⁵. В Лионе всегда была расквартирована, по меньшей мере, одна когорта, — для обеспечения безопасности монетного двора⁸⁶ (cohors XVII ad Monetam или cohors I затем XIII Urbana). Но эти недавние открытия засвидетельствовали наличие лагерей, расположенных далеко от рейнской границы и построенных в раннюю эпоху. В Ар лене, рядом с Суассоном, известный довольно давно лагерь, только недавно стал объектом нескольких зондажей⁸⁷; он восходит ко времени Юлиев — Клавдиев так же, как и открытый в О л ней в Сентонже⁸⁸; наконец, в Мирбо, рядом с Дижоном, были обнаружены несколько лагерей, где найдены клейменые кирпичи — все они восходят к эпохе Флавиев⁸⁹. Эти постройки, возможно, имеют отношение к завоеванию и восстаниям Флора и Сакровира при Тиберии, а также Цивилиса, Классика, Тутора и Сабина в 68—70 гг. Но не нужно забывать и о том, что Галлия была театром военных действий и в III в. Прибавим здесь, что и альпийские провинции принимали со времени их учреждения вспомогательные части.

Но наиболее значительная концентрация войск на Западе имела место в I в. в Иллирии-Далмации (уточним, что под «Западом» мы понимаем часть римского мира, где латынь использовалась в качестве разговорного языка, в противоположность «Востоку», где эту функцию выполнял греческий язык, см. карту на с. 22). Это позволяло одновременно преграждать доступ в Италию и в случае необходимости прийти на помощь армиям, расположенным на правом берегу Дуная, как в Мёзии на востоке, так и в Паннонии на севере. Однако личный состав продолжал таять в течение всего I в.; от пяти легионов при Августе (VIII Августов, IX Испанский, XI будущий «Клавдиев», XV Аполлонов и XX Валериев) перешли к одному с эпохи Клавдия (IX Клавдиев, затем IV Флавиев). В конце концов, последний при Домициане покинул этот регион, защита которого отныне осуществлялась вспомогательными частями⁹⁰. Данный сектор обороны сохранил, однако, определенное значение в конце II в., когда дунайская граница вновь оказалась под ударом⁹¹.

Восток

Внутренние районы на Востоке никогда не расквартировывали столь же крупные соединения солдат, по меньшей мере, на постоянной основе. Но они были «перенасыщены» мелкими отрядами. В начале Империи Македония⁹² была защищена двумя мезийскими легионами (IV Скифским и V Македонским); в Ахайе и Фракии тоже располагались когорты вспомогательных войск (см. пред. примеч.), подобная практика применялась в Малой Азии⁹³, особенно в процинции Вифиния-Понт.

Даже самый поверхностный обзор приводит нас к важному и оригинальному выводу: в противоположность тому, о чем часто писали, Август не располагал все воинские контингента рядом с границей, поблизости от потенциального врага. Он сохранял важные резервы в тылу, и только постепенно войска выдвинулись на передний край. В Африке III Августов легион находился ближе к Карфагену, чем к гарамантам; лагеря в Олнее и Арлене, гарнизоны в Македонии и Иллирии — Далмации были расположены вдоль Рейна и Дуная. Все же, особенно начиная с конца I в., основная масса римских воинских сил сконцентрировалась в лагерях в непосредственном соседстве с варварским миром. В отношении географического положения и потенциальных врагов можно выделить три важнейших линии фронта.

Северный фронт

Северный фронт, который проходил от Атлантики до Черного моря, сам включает в себя три основных плацдарма, находившихся под угрозой многочисленных и воинственных народов.

Британия

Остров Британия⁹⁴, который был оккупирован только в своей южной части, там, где заканчивались римские владения, представляет собой лишь узкую полоску земли. Воспрепятствовать переходу через нее не представляло никакой трудности. Зато сложнее было помешать тому, чтобы корабли огибали это препятствие с той или с другой стороны. Именно для обеспечения безопасности римской провинции был создан с самого начала завоевания флот Британии — classis Britannica. В момент аннексии, в 43—44 гг., воинский контингент состоял из четырех легионов (II Августов, IX Испанский, XIV Сдвоенный и XX Валериев). При Веспасиане их все еще оставалось столько же (II Вспомогательный заменил XIV Сдвоенный). Первые крепости были построены в Глостере, Линкольне и, может быть, в Роксетере. Во II и III вв. численность войск была сокращена до трех соединений, каждое из которых базировалось в большом лагере: II Августов легион располагался в Сэрлионе (Иска), VI. Победоносный (Victrix) в Йорке (Eburacum) и XX Валериев в Честере (Deva).

Но наибольшее своеобразие оборонительной системы провинции состояло в ином: римляне воздвигли там две оборонительные линии (илл. XXXV. 34). Более древняя — вал Адриана — соединяет устье Тайна с Сол вей Ферт, ее протяженность составляет 128 км. Если взглянуть в разрезе, этот фортификационный барьер включает в себя четыре элемента (с севера на юг) — ров, берма между бруствером и рвом, собственно вал, воздвигнутый по большей части из камня, а иногда из земли (над ним надстроена стена) и, наконец, дорога. На плане можно отметить наличие башен около вала (через каждые 500 м), ворот и укреплений, ныне называемых mile-castles («милевые редуты») (через каждые 1600 м) и укреплений, также примыкающих к валу (каждые 10 км). Вал Антонина представляет собой такую же структуру в разрезе (с севера на юг — ров—берма—вал—дорога), но он полностью выстроен из дерева и земли, здесь также можно найти малые и крупные укрепления и башни. Он более короткий, так как тянется всего на 60 км между Ферт-оф-Клайд и Ферт-оф-Форт и расположен севернее предыдущего вала.

Довольно запутан вопрос хронологии. Так, Адрианов вал, завершенный около 122 г., был заброшен в пользу Вала Антонина в промежутке 138 и приблизительно 160 гг., снова занят между 160 и 184 гг., опять оставлен между 184 и 197 гг., и еще раз задействован в период 197 и 367 гг., когда произошла окончательная эвакуация. Британские историки не слишком хорошо понимают причины этих уходов и возвращений.

Таким образом, во II в. н.э. чуть более 30 тыс. людей использовали флот, три крепости и один вал.

«Стража Рейна»

Вдоль северных пределов Империи обитали многочисленные народы германцев, которые с востока угрожали рейнской границе, а с севера — дунайской. Военная оккупация левого берега Рейна⁹⁵ была организована между 12 и 9 гг. до н.э. Друзом, вслед за тем Тиберий до своего вступления на трон также проявлял попечение об этих областях. Известно, что Август собирался распространить власть Рима далее на восток и отодвинуть границу в направлении Везера и Эльбы. Но разгром, который потерпел Вар в Тевтобургском лесу в 9 г. н.э., и ситуация, которую застал Германик между 14 и 16 гг. (военные восстания), повлекли окончательный отказ от предприятий подобного рода. Эта территория, однако, продолжала оставаться объектом беспокойства римских стратегов, которые постоянно держали там крупные силы: по меньшей мере пять легионов при Августе, чаще всего — семь в I в. н.э. и только затем — четыре. Все это показывает, что начиная со времени Траяна внешняя угроза была фактически на данном направлении менее серьезной. Если присовокупить флот (classis Germanica), и вспомогательные части, то от 90 тыс. человек в I в. мы переходим здесь к 45 тыс. во II и III вв.

Германские легионы

Август	5 как минимум	V «Жаворонок» (Alaudae) или XVI, XIV Сдвоенный Gemina, XVII, XVIII, XIX
Тиберий	8	I (Германский), II Августов, V «Жаворонок», XIII Сдвоенный, XIV Сдвоенный, XX Победоносный (Victrix), XXI Стремительный (Rapax)
Клавдий	7	I (Германский), IV Македонский, V «Жаворонок», XV Первородной Фортуны (Primigenia), XVI, XXI Стремительный (Rapax), XXII Primigenia
Веспасиан	7	I Вспомогательный (Adiutrix), VI Победоносный (Victrix), X Сдвоенный, XI Клавдиев, XIV Сдвоенный, XXI Стремительный (Rapax), XXII Primigenia
Траян — Аврелиан	4	I Минервы, VI Победоносный (Victrix), (заменен XXX Ульниановым), VIII Августов, XXII Primigenia

Левобережье Рейна составляло единую провинцию вплоть до 89 — 90 гг., когда оно было разделено надвое. С той поры различают Германии Верхнюю и Нижнюю. В последней располагалось несколько крупных крепостей; крепости Хальтерна и Оберадена датируются эпохой Августа; нужно еще упомянуть Нёйс (Novaesium) и Нимег (Noviomagus). Во II в. I легион Минервы располагался в Бонне (Bonna), а XXX Ульпианов в Ксантене (Vetera), в то время как резиденция легата-наместника находилась в Кёльне. Все эти цитадели стояли на Рейне, поэтому создание системы линейной обороны не имело смысла.

По-другому обстояло дело в Верхней Германии; к тому же регион, расположенный в углу, образованном верхним течением Рейна и Дуная, был аннексирован в эпоху Флавиев; он составлял так называемые Декуматские поля. Для защиты этого сектора, и в особенности для демаркации границы, отделявшей римский мир от варварского, легионеры соорудили оборонительный вал протяженностью в 382 км. Начинался он на севере у Кобленца и далее шел на восток, проходил к северу от Висбадена, к югу от Гисена и к востоку от Франкфурта, затем он тянулся строго в южном направлении и в завершение разделялся на две ветви. Более древняя (I в.) вела к Штутгарту, а более новая — к Лорху. Главный компонент вала представлял собой палисад в виде частокола, возведенный на земляном валу (иногда со времени Коммода камень заменял дерево). Два рва — один спереди, другой сзади — окаймляли вал. Каждые 500 или 1 тыс. м. были воздвигнуты башни, менее регулярно были разбросаны полевые укрепления (каждые 5—17 км). И, естественно, дополняла этот ансамбль сеть дорог. Крупные крепости находились в Виндише (Vindonissa), Страсбурге (Argentorate) и Майнце (Mogontiacum), где была резиденция легата-наместника. В них во II в. располагались соответственно VIII Августов легион, IX Клавдиев легион и XXI Primigenia. Ранее в Мирбо, рядом с Дижоном (этот город являлся частью Верхней Германии), был расквартирован при Флавиях VIII Августов легион.

Таким образом, безопасность Рейна была доверена в I в. восьми легионам, а в два следующие столетия только четырем. Верхнюю Германию защищала линейная оборонительная система протяженностью 382 км.

Дунайский сектор границы

Дунайский участок северного фронта⁹⁶ представлял в глазах римских стратегов еще большую значимость⁹⁷, недаром именно там в эпоху Ранней империи было сосредоточено наибольшее количество солдат. Опасность исходила отнюдь не только со стороны германцев — племена, порой смешанные с кельтами, царства, как в Богемии и Дакии, а также кочевники южнорусских степей представляли собой постоянную и многоликую угрозу, которую зачастую нелегко было предвидеть заранее. К тому же эта граница была довольно протяженной. Ее завоевание было в основном организовано Тиберием между 12 и 10 гг. до н.э. В начале эпохи Империи защита правого берега Дуная обеспечивалась из глубины в целом девятью легионами, базировавшимися в Иллирике и Македонии, и вдобавок довольно малочисленными. Число легионов доводится до пятнадцати во времена Тиберия и стабилизируется между восемнадцатью и двадцатью начиная с правления Клавдия вплоть до конца III в. Вместе со вспомогательными войсками и дунайской флотилией воинский контингент насчитывал около 200 тыс. человек, что составляло добрую половину римской армии!

Сама протяженность этой границы требует раздельного рассмотрения ее по провинциям.

Реция, занятая Друзом в 15 г. до н.э., при Августе оборонялась двумя легионами (XIII Сдвоенным и XXI Стремительным). Со времени Тиберия там дислоцируются только вспомогательные войска, и такой порядок поддерживается вплоть до времени Марка Аврелия, который к 165 г. расквартировал в Регенсбурге (Castra Regina) III Италийский легион. Археологи исследовали оборонительную линию в 166 км, которая идет от Верхней Германии и была долгое время известна под именем «Стены Дьявола». Она образует дугу в направлении с востока на запад, которая своей вогнутой стороной обращена к северу и начиналась в Лорхе, с тем чтобы завершиться на западе в Регенсбурге. Частокол, который впоследствии сменила каменная стена толщиной в 1 м и высотой от 2,5 до 3 м, представлял его основную часть. Он дополнялся сетью дорог, башен и укреплений.

Воинские силы соседней провинции Норик, где мы уже не находим никаких оборонительных линий, были укомплектованы только вспомогательными войсками вплоть до правления Марка Аврелия, который разместил II Италийский легион в Энисе (Lauriacum). Кроме того, части флотилии Паннонии курсировали по той части Дуная, которая относилась к Норику.

Как Норик, так и Паннония⁹⁸ примыкали к большой реке, присутствие которой делало излишним сооружение оборонительной линии; зато порождает необходимость привлечения флотилии (classis Pannonica), очевидно, созданной Веспасианом. Излучина, образованная Дунаем в пределах этой провинции, представляет для военачальников серьезную проблему, для ее решения в зависимости от эпохи предлагались различные варианты. Август после завоевания, которое произошло между 12 и 9 гг. до н.э., разместил войска на большом удалении от границы. Три легиона стояли в Птуе (Poetovio — VIII Августов), в Любляне (Emona — XV Аполлонов) и в Сисаке (Siscia — IX Испанский). Тиберий сокращает численность войск до двух соединений; начиная с Клавдия это легионы XIII Сдвоенный и XV Аполлонов. Но с 15 г. н.э. войска медленно продвигаются к северу и располагаются на правом берегу Дуная. Траян во время войн с даками начинает лучше осознавать положение — между 103 и 106 гг. он делит провинцию на две части. Отныне места пребывания вооруженных сил, относительно стабильные вплоть до конца века, определяются в зависимости от наличия возможного противника. Верхняя Паннония располагает двумя крепостями, чья задача следить за маркоманнами — Вена (Vindobona — X Сдвоенный) и Альтенбург (Carnuntum — XIV Сдвоенный), и еще одной крепостью для противостояния квадам, в местечке Сени-Комарон (Brigetio — I Вспомогательный). В Нижней Паннонии разбит только один лагерь — в Будапеште (Aquincum), где квартировал II Вспомогательный легион (Adiutrix), преграждавший путь сарматам. В правление Каракаллы вооруженные силы этой провинции были усилены с приходом I Вспомогательного легиона.

Аналогичные процессы наблюдаются в военной истории провинций, которые располагались вдоль нижнего течения Дуная, на его правом берегу. На самом деле три легиона, которые Август выделил в Мезии⁹⁹ (IV Скифский, V Македонский и VII будущий Клавдиев легион), были размещены довольно далеко от границы. Количество соединений доводится до четырех легионов при Клавдии (путем усиления их VIII Августовым легионом) и до пяти при Траяне. Отныне военная топография этого района отличается большой стабильностью. Оборонительная линия, по мнению некоторых археологов, была построена в Добрудже при Траяне. Верхнюю Мезию защищали две крепости — в Костолаце (Viminacium — VII Клавдиев легион), другая в Белграде (Singidunum — V легион «Жаворонок», затем II Вспомогательный легион и под конец IV Флавиев). В провинции Нижняя Мезия разбиты три большие лагеря: первый из них в Свиштове (Novae — I Италийский), второй — в Иглите (Troesmis — V Македонский) и последний — в Силистре (Durostorum — IX Клавдиев легион). К этому стоит прибавить действия кораблей флота (classis Moesica), без сомнения учрежденного Веспасианом. Оборонная организация Мезии поражает весьма редкой устойчивостью состава приданных ей военных частей: у наблюдателя остается впечатление, что с момента установления там определенного равновесия, его всячески избегали нарушать.

Аналогичное чувство проявляется при изучении ситуации в Дакии¹⁰⁰. Впрочем бросается в глаза слабость воинского контингента в этой провинции, плохо защищенной и поздно присоединенной. После завоевания Траян оставил там три легиона: I Вспомогательный, IV Флавиев, XIII Сдвоенный. Первые два из них очень скоро покинули область, где остался только XIII Сдвоенный легион в своем лагере Альба Юлия (Apulum). В III в. в качестве подкрепления прибывает V Македонский легион. По этой территории, раскинувшейся на левом берегу Дуная, т.е. к северу от реки, проходила оборонительная линия. Возможно, в начале II в. в Олтении был насыпан земляной вал длиной в 235 км; вдоль него воздвигнуты небольшие укрепления.

Черное море

Чуть только берег Дуная остается позади, военное присутствие Рима ослабевает. Так, по берегам Черного моря¹⁰¹ расположены только малые дозорные посты, а в правление Нерона создается флот, чтобы оказывать поддержку тыловым структурам. На севере Боспорское царство (совр. Крым). Для наблюдения за ним безотлучно задействован, а специальный гарнизон сохраняет независимость, по крайней мере, теоретически.

Восточный фронт

Общие соображения

Мало-помалу наше перечисление привело нас к рубежам, отделяющим римский мир от Ирана¹⁰². Стратегия Империи здесь зависит еще более тесно, чем где бы то ни было, от физической географии и человеческого фактора. На севере в горах расположена Армения — небольшое государство, лавирующее между двумя могущественными державами. На юге пустыня отделяет Палестину, Сирию и Финикию. Благодаря своему положению караванный город Пальмира контролирует все гражданские и военные контакты этого региона. Долины Евфрата и Тигра в центре выступают как два коридора, но идущий с запада завоеватель вынужден спускаться по ним к югу и потому всегда подставлять неприятелю под удар свой левый фланг.

Траян пытался присоединить Месопотамию; ему даже удалось захватить ее после того, как он низвел до уровня провинции Аравию (на самом деле, западную часть современной Иордании). Но Адриану, сколь из миролюбия, столь и по необходимости, пришлось возвратить границу империи к верховьям Евфрата. Захватническая политика снова вошла в моду при Луцие Вере, который достиг Хабора в ходе своих военных кампаний 161 — 166 гг.; Септимий Север осуществил аннексию Северного Междуречья. С этого времени Низибис и Сингара отошли к Риму, а граница с иранской державой перенесена на Верхний Тигр. Но переворот, в ходе которого между 212 и 227 гг. Сасаниды-персы сменили Аршакидов-парфян, вызвал войны, не утихавшие весь III в. В разгар кризиса, вероятно, на передний план выступила исключительная фигура царицы Пальмиры Зенобии.

При исследовании восточного рубежа поражает регулярный и постоянный рост вооруженных сил. Количество легионов с трех при Августе доходит до четырех при Тиберии, шести при Веспасиане, семи при Траяне, восьми при Антонине Пие, десяти при Каракалле и двенадцати при Марке Аврелии (очевидно, имеется в виду император Аврелиан, так как при Марке Аврелии на «восточном фронте» находилось восемь легионов – прим. проекта «Римская Слава»), что означает рост численности личного состава приблизительно с 30 тыс. до 150 тыс. Такое возрастание прямо противоположно тому процессу, который наблюдался на большей части других фронтов. Тем не менее, даже к концу III в. сосредоточенные на этом участке вооруженные силы никогда не достигали уровня тех контингентов, которые были сосредоточены против германцев — за Рейном и особенно в верхнем течении Дуная. С другой стороны, не верится, чтобы в этом регионе никогда не были построены оборонительные линии. Там различаются четыре главных участка.

Каппадокия

Превращенная в 17 г. н.э. в провинцию Каппадокия, противостоящая Армении, всегда располагала двумя легионами: в Мелитене на юге стоял XII Молниеносный легион (Fulminata). Крепость Садаг (Satala) на севере сначала была местом дислокации XVI Флавиева, а затем XV Аполлонова легиона.

Сирия

Для простоты изложения Иудея, или Палестина, будут исключены из понятия Сирии. Зато в него оправданно включить область на севере, Коммагену, присоединенную Тиберием, оставленную Калигулой в 38 г. и снова окончательно захваченную Веспасианом в 72 г. И караванный город Пальмира, столь важный с военной точки зрения, составляет часть той же стратегической системы, хотя он пользовался определенной автономией (на деле в нем был установлен скорее режим протектората), а Дура-Европос, где находилась одна когорта, служила аванпостом.

При отсутствии оборонительной линии главная ось этой военной организации была определена крупными легионнными лагерями, которых редко насчитывалось больше трех одновременно. Эмеса служила местом размещения в течение двух первых веков нашей эры III Галльского легиона (Gallica), который затем был направлен на юг Финикии; Лаодикея приняла VI легион Ferrata в I в. и II Траянов легион в начале II в.; в Кирре в эпоху Юлиев — Клавдиев находился X легион Fretensis (образованный за проливом), затем IV Скифский легион; начиная со II в. XVI Флавиев легион квартировал в Самосате. К этим соединениям со времени Септимия Севера нужно прибавить I и III Парфянские легионы, равно как и многочисленные вспомогательные войска, в частности конницу (во время кризиса III в.), а также флот Сирии (classis Syriaca), сформированный с правления Флавиев или Траяна. В довершение Аврелиан размещает на юге Финикии I Иллирийский легион. Все эти войска должны были преимущественно контролировать броды, колодцы и мосты, весьма значимые с военной точки зрения, поэтому их охраняли многочисленные дозорные укрепления, часто простые башни. И как водится, сеть дорог соединяла различные компоненты оборонительной системы. Но по-настоящему эта стратегическая организация была доведена до совершенства только в эпоху Тетрархии, когда strata Diocletiana¹⁰³ — дорога Дамаск — Пальмира — Зура была в изобилии снабжена укреплениями.

Иудея, или Палестина

Расположенная южнее Иудея представляла особый случай. Превращенная в провинцию в 6 в. н.э. и увеличенная за счет Гаурана в 34 г. и Галилеи в 39 г., Иудея поднимала восстание в 66 — 70 гг. и в 132 — 135 гг.; некоторые иудеи из диаспоры разжигали волнения также и в конце правления Траяна. А это означает, что введенные на данную территорию войска должны были скорее следить за местными жителями, нежели за пустыней. Чаще всего для выполнения этой задачи были задействованы два легиона: X легион Fretensis, со штаб-квартирой в Иерусалиме начиная с Веспасиана, и VI Железный легион, который базировался на севере страны, в Caparcotna со времени Адриана.

Аравия

Окраина Палестины, современная Иордания, находилась под защитой провинции Аравия¹⁰⁴, где стоял только один легион, возможно, VI Железный, после ее присоединения в начале II в. и определенно III Киренаикский легион с эпохи Адриана. Штаб-квартира была установлена в Босре. Ось оборонительной системы этого участка составляла «новая дорога» Траяна — она шла от Босры до Акабы, проходя через Геразу, Амман и Петру. Вдоль всей этой оси, особенно в ее южной части, были построены многочисленные укрепления и башни. Для контроля за пустыней дозоры отправлялись очень далеко, вплоть до Хиджаза и кромки Нефуда¹⁰⁵.

Южный фронт

В случае необходимости на помощь Палестине и Аравии могла прийти армия из Египта. С рассмотрением последней мы подходим к южному фронту Империи, к участку, оцениваемому римскими военачальниками в качестве второстепенного, где вновь встречается тенденция, уже опробованная в Германии — первоначальная численность войск быстро убывала. Впрочем, особенностью является очень низкое общее число солдат на этом фронте. Более того, три провинции — Киренаика и обе Мавретании — обороняются только вспомогательными войсками — положение, которое на северной границе наблюдается только в Реции и Норике до правления Марка Аврелия.

Египет

Римская армия в Египте¹⁰⁶ была сформирована самое позднее в 29 г. до н.э. Во многих отношениях эта провинция выделяется среди других. Прежде всего, нильский ил давал возможность получить высокие урожаи пшеницы, которая при Юлиях — Клавдиях становится основой продовольственного снабжения Рима. Затем, с точки зрения права, она полностью подчиняется власти принцепса, ибо в некотором роде является личным завоеванием Октавиана сразу после битвы при Акции, огромным императорским владением, так что сенаторы полностью отстранены от управления им. Наконец, самый важный город этого региона — Александрия — находится не «в Египте», а «возле Египта», по крайней мере, в глазах некоторых древних.

Александрия имеет огромное значение в военном отношении. Стратегия, апробированная римлянами в этом регионе, не имеет себе равных. Здесь нет укреплений по линии восток —запад, нет обороны севера от юга, как следовало было бы ожидать по примеру северного и восточного рубежей. Напротив, можно констатировать, что здесь римляне внедрили совершенно необычную организацию, приспособленную к правовой и экономической реальности этой страны.

На практике в Египте не существует собственно оборонительной системы. Войска сконцентрированы в лагере Никополь рядом с Александрией. В эпоху Августа эта армия насчитывает три легиона (III Киренаикский легион, XII Молниеносный, XXII Deiotarorum). К ним, разумеется, приданы вспомогательные войска и флот (classis alexandrina), построенный по инициативе Августа. Начиная со времени Тиберия XII Молниеносный легион уходит, и, быть может, при Траяне наступает очередь III Киренаикского легиона. Более того, XXII легион Deiotarorum прекратил существование во время Иудейской войны. В Никополе остается только одно соединение — II Траянов легион, созданный императором, чье имя он носит. Его судьба отныне связана с провинцией, в которой он стоит. Но это еще не все — кроме большого лагеря у Александрии, римская армия в Египте располагает рядом укреплений, сооруженных по главной дороге вдоль Нила — оси стратегической системы обороны, и аванпостами на границе с пустыней и в оазисах.

Как видим, компоненты системы, обеспечивающей защиту Египта, располагаются с севера на юг, а не с востока на запад, как можно было бы предполагать. Впрочем, численность войск сокращается в течение всего I в.

Киренаика

Следующую оборонительную систему пустыни можно изучить на примере Киренаики¹⁰⁷, хотя источники весьма скудны. Задача руководства заключалась в обеспечении безопасности пятиградия и плодородного плоскогорья, находящегося у Средиземного моря. Р.Г.Гудчайльд относил время складывания здесь военной организации к I в. н.э. Она была укреплена, по его мнению, после Иудейского восстания, разразившегося в 115 г., и в особенности во время кризиса III в. Безопасность людей и имущества зависела от камня: были найдены укрепленные мызы и маленькие лагеря, а города окружались насыпями. Гарнизон Киренаики состоял из двух вспомогательных когорт; в критических случаях из соседних провинций прибывали легионеры. Что касается огороженных укреплений, описанных Р.Г.Гудчайльдом, многие из них представляются поздними, возможно, современниками великого кризиса III в.

Африка — Нумидия

Совершенно в ином свете представляется ситуация в ближней Африке¹⁰⁸, от которой при Септимии Севере была отделена Нумидия. В действительности, этот регион был одновременно плотнее заселен и значительно богаче. С середины I в. н.э. он стремился заменить Египет в поставке пшеницы, предназначенной для снабжения римлян, что говорит о важности этих территорий.

Оборонительная организация испытывала на себе те же тенденции, что уже хорошо известны в общих чертах. В эпоху Августа проконсул командует двумя легионами, возможно, тремя, чье место постоянного расположения пока не установлено. Следует подчеркнуть исключительный характер его военных полномочий, так как обычно магистрат такого ранга не имеет власти над армией. Как минимум до 14 г. н.э. один из легионов, III Августов, располагается в Хайдре; он оказывается единственным в Африке незадолго до конца правления Тиберия, и с этого момента его история соединяется с историей провинции. При Калигуле ситуация входит в норму, и армия, выведенная из подчинения проконсулу, вверяется легату-пропретору, напрямую подчиненному императору. При Веспасиане штаб-квартира переводится по неизвестным причинам в Тебессу, город, находящийся в 35 км к западу от Хайдры. Наконец, в промежутке примерно с 115 до 120 г. III Августов легион размещается в Ламбезисе, к северу от Ореса. Он остается там в течение двух веков — за исключением нескольких лет между роспуском в 238 г. и восстановлением в 253 г.

Устройство военной жизни II—III вв. достаточно хорошо известно. Были произведены раскопки¹⁰⁹, использована аэрофотосъемка¹¹⁰ и проводились полевые исследования в Тунисе¹¹¹ и Ливии¹¹². Горы Орес окаймлены дорогой, снабженной укреплениями. Обитаемая часть Африки отделена от пустыни специальной дорогой, также оснащенной лагерями и разделенной на три участка: нумидийский, западный триполитанский и восточный триполитанский. В пустыне были выставлены аванпосты, например, в Мессаде и Гадамесе, в то время как ряд других гарнизонов расположен к северу от военной зоны. Присутствие оборонительной линии было обнаружено в Тунисе и Алжире, особенно к югу от Ореса. Сегия-бент-эль-Красс, которая, без сомнения, датируется началом II в., образует полукруглую дугу протяженностью более 60 км к югу от вади Джеди. В разрезе ее составляют, если смотреть от пустыни к северу, насыпь, берма, ров, вторая берма и стена, чаще всего каменная. На карте можно различить сеть дорог, лагеря и башни, построенные на стене, позади нее или в стороне.

Мавретания Цезарейская

Как только мы переходим в западном направлении пределы Ну мидии, римская территория сужается и граница приближается к береговой линии. Оборона Мавретании Цезарейской¹¹³ была поручена вспомогательным войскам; иногда корабли александрийского или сирийского флотов бросали якорь в портах этой провинции. Ее оборонная стратегия является довольно оригинальной, так как базируется на двух опорных пунктах. В Шершеле, где находилась резиденция наместника, почти всегда имелись солдаты и моряки, а военная роль главного города провинции весьма схожа с Александрией в Египте. С другой стороны, череда лагерей, расположенных вдоль дорожной оси в направлении восток —запад, отделяла римский мир от независимой Мавретании. При Траяне граница проходила по вади Шелиф; она тянулась к западу вплоть до Айн Темушен и к востоку — до Сур эль-Гозлан, или древнего Омала. При Септимии Севере была установлена «новая претентура», т.е. дорога, вдоль которой были выстроены укрепления. Она проходила южнее и шла от Тармунта, к северу от Шотт эль-Ходна вплоть до Тлемсена и Марнии. Ранняя Мавретания Цезарейская редко простиралась более чем на 50 км вглубь от побережья; позднее изначальная территория возросла в среднем в два раза.

Мавретания Тингитанская

С военной точки зрения (как, впрочем, и со всех остальных, включая экономическую), две Мавретании не имеют между собою ничего общего, кроме названия. Некоторые историки даже полагают, что между ними никогда не имелось сухопутного сообщения. Фактически Мавретания Тингитанская¹¹⁴ выходит на историческую арену в виде компактной территории, а хозяйственная и административная практика сближает ее скорее с Испанией, чем с остальной частью Магриба.

Организация ее обороны также не лишена была оригинальности¹¹⁵. Она основывалась исключительно на использовании вспомогательных войск. Провинцию прикрывал ряд лагерей, преимущественно сгруппированных вокруг Во люби лиса. В нем нельзя различить пояс «восток—запад», аналогичный имевшемуся в Мавретании Цезарейской. Кроме того, археологи открыли и исследовали оборонительную линию. Она начинается на побережье, приблизительно в 6 км к югу от Рабата и идет на восток на расстояние около 12 км. Линия включает в себя ров, каменную стену чуть севернее, горизонтальную площадку — берму, расположенную между ними, и несколько башен. Местоположение и схема этой преграды явственно демонстрируют, что единственной ее задачей была защита колонии Сала, которая находилась рядом с современным Рабатом.

Выводы по южному фронту

В Мавретании Тингитанской, вероятно, находилось небольшое число воинов. Впрочем, весь южный фронт отличала нехватка солдат. Если к находившимся в Египте и Киренаике добавить части из Магриба, мы получим при Августе около 60 тыс. человек. Но это число быстро сокращается: при Тиберии оно равнялось 50 тыс., при Клавдии — 40 тыс., а затем стабилизируется на уровне 30 тыс. в период от Траяна до Диоклетиана. Было бы вполне разумным полагать, что в задачу этих солдат входило наблюдение за территорией, простиравшейся от Атлантики до Красного моря. Снижение численности личного состава наводит на мысль, что обеспечение безопасности данного региона не сильно занимало умы римских стратегов. Если вспомнить об экономической важности Африки для Римской империи, то подобная «беззаботность» объясняется только успехами в усмирении и романизации рассматриваемых провинций.

Тарраконская Испания

Особый случай представляет собой Тарраконская Испания¹¹⁶, которая, хотя и не имела общих границ с варварскими странами, все равно обладала воинским контингентом. Завершение ее завоевания отмечено серией военных операций на северо-западе между 29 и 19 гг. до н.э., в ходе которых взошла звезда Агриппы. Туда вюрглось почти восемь легионов: I Августов, II Августов, IV Македонский, V «Жаворонок» (или XVI), VI Победоносный, IX Испанский, X Сдвоенный и XX. Начиная с эпохи Тиберия от них остается всего три: VI Победоносный, X Сдвоенный и IV Македонский. Последний в, свою очередь, покидает эту территорию, и численность войск сокращается до двух соединений при Клавдии, а затем до одного при Нероне после выведения X Сдвоенного. Гальба создает VII Сдвоенный легион, который, однако, покидает провинцию вместе с ним. После краткого возвращения X Сдвоенного легиона в Испанию вместе с I Вспомогательным, Веспасиан решает, что этот участок не нуждается более чем в одном легионе — VII Сдвоенном, который там остается вплоть до конца Ранней Империи. Принято считать, что ему было придано совсем немного вспомогательных войск.

Оборонительная система этой провинции была приспособлена к нуждам локальной стратегии. Речь велась не о защите границы от врага, а о наблюдении за наиболее беспокойными местными племенами и обеспечении безопасной эксплуатации рудников. По мнению П. Ле Ру и А.Трануа, там не существовало военной зоны в виде какой-либо полосы, не было limes, как в Британии, на Рейне или Дунае, но только базовый центр и примыкающие к нему позиции. Штаб-квартира располагалась в Леоне (название которого происходит от слова «легион» — legio), в большом лагере 570 х 350 м, занимавшем, таким образом, почти 20 га. Другой лагерь, чуть более 5 га, был разбит в Росинос-де-Видриалес; там размещалась одна ала конницы. Наконец, одна или несколько вспомогательных когорт должны были вести наблюдение за ora maritima на средиземноморском побережье. Всего менее 10 тыс. человек обеспечивали безопасность

Испании.

Стратегический итог

Хорошим показателем развития стратегии Империи является распределение легионов; на предложенной таблице можно, с одной стороны, проследить эволюцию численного состава войск на каждом оборонительном рубеже, с другой — провести сравнение между различными секторами для каждого периода.

Распределение легионов

Нижеследующая таблица выявляет тот факт, что в начальный период Империи рейнские области и Африка считались регионами, наиболее подверженными угрозе нападения, в то же время наблюдается значительная концентрация сил, суть которой никогда в должной мере не осознавалось историками, особенно в Македонии и Иллирике. После более или менее долгого периода экспериментов армии Рейна, Британии, Испании и Африки претерпели определенное сокращение численности личного состава, в то время как оборона Дуная, а еще более — Востока, наоборот, усилена. Однако, как представляется, римские стратеги полагали, что основная угроза исходит из Германии, а не из Ирана. Расчеты их не обманывали: именно вандалы, аланы и свевы, а вслед за ними франки, аламанны и готы прорвали оборону Империи. Но в одном верховное командование все же ошиблось — варвары перешли Рейн, а не Дунай.

Регионы	Август	Тиберий	Клавдий	Веспасиан	Траян	Антонин	Каракалла	Аврелиан
Внутренние районы   Италия   Иллирия-Далмация   Македония   Всего	3 2 (?) 5	2 4	1 1	1 1			1 1	1 1
Северный фронт   Британия   Рейн   Дунай   Всего	5* 4 9	8 3 11	4 7 8 19	4 7 6 17	3 4 12 19	3 4 10 17	3 4 13 20	3 4 12 19
Восточный фронт	3	4	4	6	7	8	10	12
Южный фронт   Египет   Африка   Всего	3 2* 5	2 2 4	2 1 3	2 1 3	2 1 3	1 1 2	1 1 2	1 1 2
Испания	5	3	2	1	1	1	1	1

* — минимум

Заключение

Итак, претворявшаяся в жизнь Римом стратегия основывалась на нескольких принципах. Не пренебрегая богами, прежде всего, следовало полагаться на дороги, стены и солдат. Но последние, для того чтобы выстроить крепости и линейные оборонительные сооружения, должны были обладать определенным запасом знаний и навыков. Такие же требования предъявлялись к тактике, рассмотренной в предыдущей главе. Чтобы разбить походный лагерь, занять определенную территорию во время марша или на поле битвы и скрестить оружие с наибольшими шансами на успех, легионеру было жизненно необходимо изучить свое ремесло. Для того, чтобы выбрать место привала, дать войску отдых перед сражением, не говоря уже об организации оборонительной системы, командиры должны быть соответствующим образом подготовлены к решению столь разнообразных задач. Стратегию и тактику, составлявшие мощь Рима, нельзя было применить без интенсивных тренировок и учений.

Примечания:

[1] Forni G. s. u. Limes // Dizionario epigr. IV. 34 et suiv., дает превосходное начало рассмотрению этого вопроса.
[2] Petrikovits H. von Die Innenbauten romischer Legionslager wahrend der Prinzipatszeit. 1975: замечательная книга, которая заслуживает перевода на французский.
[3] Szilagyi J. // Acta Ant. Acad. Sc. Hung. II. 1953-1954. P. 117—219: важное, но исключительно эпиграфическое исследование.
[4] Garlan Y. La guerre dans l’Antiquite. 1972. P. 103.
[5] Seston W. Scripta varia. 1980. P. 53-63.
[6] Verg. En. VI. 852-853.
[7] Luttwak E.N. The Grand Strategy of the Roman Empire. 1976 (2e ed.); Le Roux P. L’armee romaine… des provinces iberiques. 1982. См. также: Le Bohec Y. La IIIе Legion Auguste. 1989.
[8] Front. Strat. II. 11. 1; Тас. Ann. XI. 19. 2; Ios. Flav. Bell. Iud. VI. 6. 4 (357); Plin. Pan. XII. 2.
[9] Le Glay M. Xе Congres du limes. 1978. P. 545-558.
[10] Arr. Peripl. VI. 1-2; X. 3.
[11] Poidebard A. La trace de Rome dans le desert de Syrie. 1934; Baradez J. Fossatum Africae. 1949.
[12] Tac. Ann. XV. 3. 4.
[13] Leveau Ph. // Bull. Comite Trav. Hist. 1972. P. 17; Benseddik N. // XIIе Congres du limes. 1980. P. 977-998.
[14] Cic. De lege agraria. II. 73.
[15] Tac. Agr. XVI. 1; Ann. XIV. 31. 5.
[16] Rebuffat R. // Bull. Arch. Maroc. 1973-1975. IX. P. 317-408.
[17] Rebuffat R. // Mel. Ecole Fr. Rome. XC. 1978. P. 829-861.
[18] Front. Strat. II. 11. 7.
[19] Rebuffat R. // Comptes Rendus Acad. Inscr. 1969. P. 189-212; 1972. P. 319-339; 1975. P. 495-505; Trousset P. Limes tripolitanus. 1974. P. 149-150.
[20] Picard G.-Ch. Castellum Dimmidi. 1947.
[21] Arnaud P. // Mdl. Ec. Fr. Rome, (Mod.). 1981. XCVL P. 537-602.
[22] Plin. H. N. VI. 35.
[23] CIL. VIII. № 21567.
[24] Desanges J. L’activite des Med iter raneens aux confins de l’Afrique. 1978. P. 189 et suiv.
[25] Forni G. // IXе Congres du limes. 1974. P. 285-289.
[26] Le Bohec Y. Op. cit. Примеч. 1 на с. 223.
[27] «Esse in procinctu» означает только «быть в военном снаряжении», а не «находиться вблизи театра военных действий» или «в военном секторе» (см. с. 184); «ога» обозначает морское побережье, иногда с оборонительным значением: Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2672, 2714, 2714a, 2715-2717; Plin. Ер. X. 21 (см. c. 43-44).
[28] Goetz G. // Corpus gloss, lat. II. 158. 15.
[29] CIL. VIII. № 22602.
[30] Pflaum H.-G. // Inscr. lat. Algerie. 1976. II. 2. № 4681.
[31] Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2709, 2737.
[32] Tac. Hist. III. 46. 4; Ann. I. 36. 2; XV. 3. 3.
[33] Gilliam J.F. // Trans. Amer. Philol. Assoc. LXXII. 1941. P. 157-175.
[34] Breeze D.J., Dobson В. Hadrian’s Wall. 1976. P. 233-234.
[35] Следует избегать терминов clausura и fossatum, точный смысл которых пока не определен, за исключением случаев, когда мы имеем надпись, где встречаются и тот, и другой.
[36] Le Bohec Y. Op. cit. Примеч. 7.
[37] Tac. Ann. III. 26. 2; CIL. VIII. № 2546, 2548.
[38] Противопоставление четко видно в: Tac. Hist. III. 46. 4; Ann. I. 16. 2; 30. 3.
[39] Тас. Agr. XIV. 3; XVI. 1; XX. 3; XXV. 3.
[40] Goetz G. // Corpus gloss. lat. II. 426. 26.
[41] CIL. VIII. № 2494, 2495.
[42] Иерусалимский Талмуд. Eroubin. V. 1.
[43] Иерусалимский Талмуд. Aboda Zara. IV. 1.
[44] Тас. Hist. I. 28, 1.
[45] Suet. Aug. XXXII. 3.
[46] Lieb H. // Mel. E.Birley. 1965. P. 139-144; Sasel J. // Xe Congres du limes. 1977. P. 234-244.
[47] Domaszewski A. von // Westd. Zeitsch. f. Gesch. u. Kunst. 1902. XXI. P. 158-211.
[48] Le Bohec Y. // Bull. Comite Trav. Hist. 1984. P. 54 et suiv.
[49] Schleiermacher W. // Mel. F.Wagner. 1962. P. 195-204; Smith D.J. Libya in History. 1968. P. 299-311, 317-318.
[50] The Inscriptions of Roman Tripolitania. № 880.
[51] Tac. Agr. XIV. 5; XVI. 1; XX. 3; Иерусалимский Талмуд, Mo’ed Katan. 28b.
[52] Колонна Траяна. Jsfe 2.
[53] Arr. Peripl. IX. 3.
[54] Cagnat R. Manuel d’archeologie romaine. 1917. I. P. 250—267; Petrikovits H. von Die Innenbaten rom. Legionslager. 1975; Lander J. Roman Stone Fortifications. 1983. В отношении Поздней Империи см.: Johnson S. Late Roman Fortifications. 1983; Redde M. et al. Le camp romain de Louqsor. 1986.
[55] Bechert Th. // Bonner Jahrb. 1971. CLXXI. P. 201-287.
[56] Petrikovits H. von // Journ. Roman St. 1971. LXI. P. 178 ff.
[57] L’Annee epigraphique. 1974. № 723; Kolbe H.G. // Rom. Mittheil. 1974. LXXXI. P. 281-300.
[58] Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 9176 (напр.).
[59] Picard G.-Ch. Castellum Dimmidi. 1947. P. 127-131.
[60] Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2375 (напр.).
[61] Rebuffat R. Libya Antiqua. 1974-1975. XI-XII. P. 204-207.
[62] Tac. Hist. I. 38. 6; Goetz G. // Corpus gloss, lat. II. 25. 21; 502. 46; 528. 59; Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 9178 (напр.).
[63] Carrie J.-M. // М61. Ее. Frang. Rome. 1974. LXXXVI. P. 819-850.
[64] Schultze R. // Bonner Jahrb. 1934. CXXXIX. P. 54-63; Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 9174 (напр.).
[65] Sander E. // Bonner Jahrb. 1952. CLXII. P. 139-161; Petrikovitz H. von // IXе Congres du limes. 1977. P. 399-407.
[66] Rickman G. Roman Granaries and Store Buildings. 1971; Gentry A.P. Roman military stone-built Granaries in Britain. 1976.
[67] Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2620 (напр.).
[68] Suet. Dom. VII. 4.
[69] Herod. III. 8. 5.
[70] Picard G.-Ch. Castellum Dimmidi. 1947. P. 87; Boon G.C. Segontiacum. 1963. P. 15; Rebuffat R. Thamusida. 1965. I. P. 185; Webster G. The Roman Imperial Army. 1974. 2e ed. P. 206; Le Bohec Y. Op. cit. Примеч. 1 на с. 223; Redde M. Gallia. 1985. XLIII. P. 72, 76.
[71] CIL. III. No 13796.
[72] Thomasson В.E. Opuscula romana. 1973. IX. P. 61—66 (список провинций на один легион).
[73] Тас. Ann. IV. 5. 2 (см. с. 23—24).
[74] Herod. II. 9. 1.
[75] Tac. Ann. IV. 5. 5.
[76] Redde M. Mare nostrum. 1986.
[77] Колонна Траяна. № 3.
[78] Jacopi G. // Rendic. dell’Accad. Lincei. 1951. VI. P. 533.
[79] Ritterling E. //Journ. Roman St. 1927. XVII. P. 28-32.
[80] Suet. Vesp. VIII. 5.
[81] Suet. CI. XXV. 6; Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2155 (castra в Остии).
[82] Strab. XVII. 3. 3.
[83] Duval N., Lancel S., Le Bohec Y. // Bull. Comite Trav. Hist. 1984. P. 33-89.
[84] Tac. Hist. IV. 48; Dio. Cass. LIX. 20. 7.
[85] Tac. Ann. IV. 5. 1.
[86] Fabia Ph. La garnison romaine de Lyon. 1918.
[87] Redde M. // Cahiers Groupe Rech. Armee rom. 1977. I. P. 35-70; 1984. III. P. 103-137; Gallia. 1985. XLIIL P. 49-79.
[88] Tassaux D. et F. Travaux militaires en Gaule romaine. II. Caesarodunum. 1978. P. 354 — 372.
[89] Goguey R. Ibid. P. 329-333.
[90] Alfoldy G. // Acta arch. Hung. XIV. 1962. P. 259-296.
[91] Herod. II. 8. 10.
[92] Sherk R.K. // Americ. Journ. Philol. 1957. LXXVIII. P. 52-62.
[93] Plin. Ер. X. 21-22; Ritterling E. // Journ. Roman St. 1927. XVII. P. 28-32; Ramsay W.M. et A.M. Ibid. 1928. XVIII. P. 181-190; Sherk R.K. // Americ. Journ. Philol. 1955. LXXVI. P. 400-413.
[94] Breeze D.J., Dobson B. Hadrian’s Wall. 1976; Holder P. The Roman Army in Britain. 1982.
[95] Syme R. // Journ. Roman St. 1928. XVIII. P. 41-55; Stein E. Die kaiserlichen Beamten und Truppenkorper im rom. Deutschland. 1932; Kraft K. Zur Rekrutierung der Alen und Kohorten an Rhein und Donau. 1951; Alfoldy G. Die Hilfstruppen d. rom. Provinz Germania Inferior // Epigr. Stud. 1968. VI; Baatz D. Der rom. Limes. 1932.
[96] Wagner W. Die Dislokation der rom. Auxiliarformationen in der Prov. Noricum, Pannonia, Moesia, Dacia. 1938; IIIе Congres du limes. 1959. См. примеч. 1 на с. 254 и L’Annee epigraphique. 1981. № 845.
[97] Herod. II. 9. 1. Он подчеркивает его важность для конца II в.
[98] Fitz J. Der rom. Limes in Ungarn. 1976. См. примеч. 1 на с. 254 и 1 на с. 256.
[99] Gerov В. // Acta Antiqua. 1967. XV. P. 87-105. См. примеч. 1 на с. 254 и 1 на с. 256.
[100] Vaschide V. Histoire de la conquete romaine de la Dacie. 1903; Christescu V. Istoria militara a Daciei romane. 1937; см. примеч. 1 на с. 254 и 1 на с. 256.
[101] Arr. Peripl.
[102] Chapot V. La frontiere romaine de l’Euphrate. 1907; Poidebard A. La trace de Rome dans le desert de Syrie. 1934.
[103] Chapot V. Op. cit. P. 250.
[104] Parker S.T. // XIIе Congres du limes. 1980. P. 865-878; Kennedy D.L. Roman Frontier in North East Jordan. 1982; Bowersock G.W. Roman Arabia. 1983; см. след. примеч.
[105] Speidel M. Latomus. 1974. XXXIII. P. 934-939; Sartre M. Trois etudes sur l’Arabie. 1982.
[106] Lesquier J. L’armee romaine d’Egypte. 1918; Cavenaile R. // Aegyptus. 1970. L. P. 213-320; Criniti N. // Aegyptus. 1973. LIII. P. 93-158; 1979. LIX. P. 190-261.
[107] Goodchild R.G. // Libyan Studies. 1976. P. 195-209; L’Annee epigraphique. 1983. № 940-942.
[108] Le Bohec Y. La IIIе Legion Auguste. 1989 et Les unites auxiliaires en Afrique et Numidie.
[109] Picard G.-Ch. Castellum Dimmidi. 1947.
[110] Baradez J. Fossatum Africae. 1949.
[111] Trousset P. Recherches sur le limes tripolitanus. 1974.
[112] Многочисленные ст. Rebuffat R.; см. например в: Armees et fiscalite. 1977. P. 395-419.
[113] Benseddik N. Les troupes auxiliaires de l’armee romaine en Mauretanie Cesarienne. 1982; Le Bohec Y. // Cahiers Groupe Rech. Armee rom. 1979. II. P. 20-23; Epigraphica. 1982. XLIV. P. 261-267.
[114] Nesselhauf H. // Epigraphica. 1950. XII. P. 34-48; Roxan M. // Latomus. 1973. XXXII. P. 838-855; Le Bohec Y. // Cahiers. P. 20-21; 23-24. См. след. примеч.
[115] Многочисленные ст. M.Euzenhat; см., например: Antiq. Afric. 1969. III. P. 115-129 (а также ряд сведений в Fasti Archeologici). Rebuffat R., Callu J.-P., Morel P., Hallier G. Thamusida. 1965-1976. 3 vol.; серия ст. R.Rebuffat, среди которых: Bull. Arch. Maroc. 1973-1975. IX. P. 359-376.
[116] Le Roux P. L’armee romaine… des provinces iberiques. 1982 (см.: Tranoy A. La Galice romaine. 1981. P. 167-178).

Источник:

Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней Империи. «Российская политическая энциклопедия». Москва, 2001.
Перевод: М. Н. Челинцева.