Военное искусство иберов (Arribas A.)

Иберийские военные строевые порядки и методы ведения войны известны нам лучше, чем их пристрастие к работе. Воинственный характер местного населения объясняется не только их врожденным темпераментом, но и скудностью земли, а главное — неравномерным распределением богатств, которое превращало неимущих в изгоев и бандитов. Иберийские наемники встречаются уже в сражении у Химеры в 450 году до н. э., а в 415 году до н. э. Афины планировали привлечь их в добавление к уже имевшимся. Сиракузы нанимали их в качестве ударных сил, а Дионисий в 369 году до н. э. послал иберский контингент в Спарту. Начиная с 342 года до н. э. иберы вместе с нумидийцами и кельтами составляли часть карфагенских войск. По свидетельству Плутарха, их главным военным достоинством была мобильность. Ливий пишет, что «они хорошо лазили по горам, перепрыгивая с камня на камень со своим легким вооружением». Ни нумидийский всадник, ни мавританский копьеносец не мог сравниться по скорости и силе с ибером.

Местной формой войны с карфагенянами и римлянами была партизанская. Враг ее презирал, но в гористой местности этот метод позволял собирать небольшие отряды, которые быстро разбегались после нанесения удара.

Система была идеальной для совершения набегов на легионы и, кроме всего прочего, весьма подходила иберам, чей племенной уклад не позволял им формировать сильные оборонительные союзы. Это признавал Полибий, а Сципион, возмущенный предательством илергетов, заявляет: «Они не лучше бандитов, которые способны разорять местные поля, сжигать деревни и угонять скот, но которые ничего не стоят в армии или в настоящем сражении. Они лучше сражаются при бегстве, чем в прямом бою».

Это была чистая правда. Сципион, вероятно, вспомнил, что илергеты, вместо удара по врагу, стали угонять скот, а когда римляне вернулись на побережье, воины племен опустошили поля своих союзников. Они превратились в бандитов, подобно людям города Астапа (Эстепа), которые совершали набеги на близлежащие поля, захватывали заблудившихся торговцев, солдат и вооруженных охранников. Партизанская война и стычки с соседями приводили к систематическому грабежу деревень и поджогам урожая.

Время от времени у иберов появлялись вожди, способные создать крепкий, но недолговечный союз против врагов. Так, Индибил и Мандоний собрали почти регулярную армию, в которой воины различных народностей занимали свое определенное место: аусетаны в центре, илергеты справа, а остальные — слева.

Богатые и миролюбивые народности предпочитали, чтобы их обороной занимались наемники. Например, турдестаны в 195 году до н. э. наняли 10 тысяч кельтиберийцев, однако это оказалось бесполезным: лузитаны разграбили Турдетанию в том же году.

Демонстрируя свою храбрость во время схватки, воины издавали боевые кличи, размахивали оружием и подпрыгивали, словно танцуя. Если пехота уступала противнику, кавалеристы спешивались, прятали своих коней и принимали участие в рукопашной. Их хорошо натренированные лошади никогда не уходили с того места, где их оставляли.

Женщины не принимали участия в войне, за исключением последней стадии обороны своей земли или деревни. Рассказы о жестокости, коллективных самоубийствах, сожжениях и резне ужасают.

В бою иберы проявляли хитрость и смекалку. Например, испанские наемники Ганнибала, большей частью иберы, переплыли через Рону, раздевшись донага, а свою одежду и оружие пере правили на надутых курдюках, прикрыв их щитами.

Воины и их оружие

О военных сражениях иберов повествуют как многочисленные письменные источники, так и росписи на керамике. Рассказы о воинах Осуны, Вердолая, Арчены, Лирии и Альосы, а также многочисленные находки в захоронениях говорят о том, что иберы считали войну благородным делом. На «Вазе воинов» из Лирии отражено сражение пехотинцев и всадников. На всех короткие туники, чешуйчатые доспехи и шлемы на головах. В руках щиты, дротики и фальчионы — широкие кривые короткие сабли.

Романизированные воины из Осуны были вооружены овальными щитами, как у лирийцев, или маленькими круглыми, а также фальчионами и широкими тесаками. На так называемом «Камне двух воинов» И на «Фризе воинов» изображена схватка, по всей видимости, между иберами и римлянами, либо романизированными иберами. На керамическом горшке из Осуны изображен всадник, размахивающий саблей.

В Эль-Кабесико-дель-Тесоро-де-Вердолай найдена ваза с изображением пехотинца в кесаре из полосок металла или кожи, с поясом и в короткой юбке, оканчивающейся бахромой складок. На другом воине шлем с гребнем. Как правило, кавалеристы и пехотинцы были вооружены дротиками, круглыми щитами и фальчионами. Небольшая бронзовая статуэтка изображает воина, одетого в тунику, из-под которой видны юбка и чешуйчатый панцирь. Он вооружен короткой саблей в ножнах на пере вязи и держит небольшой дисковидный щит. На фигурке другого воина поверх туники — накидка, застегнутая на плече круглой фибулой. Видна рукоятка короткой сабли. На вазе из Альосы изображены сцены битвы между двумя племенами, разделенными рекой, а на вазе из Лирии показана сцена битвы на реке.

Шлем. Диодор рассказывает, что у кельтиберов были металлические шлемы с пурпурными плюмажами. Аппиан подтверждает, что лузитаны обычно трясли своими длинными плюмажами, чтобы напугать врагов. И те и другие носили очень похожие шлемы из металла или покрытой металлическими пластинами кожи. Аналогичные головные уборы были и у иберов, судя по находкам в захоронениях и по узорчатым росписям из Лирии. В Ла-­Бастиде была найдена фигурка всадника в шлеме с плюмажем, напоминающем аналогичный шлем из Деспеньяперрос. Вероятно, на обоих наложил отпечаток архаический греческий тип, заменивший коническую форму примерно в VII веке до н. э. Среди различных шлемов более позднего периода из иберийских захоронений следует отметить находку в Ойя-де-Санта-Ана, а также конический шлем из Вердолая. Другие шлемы греческо-этрусского типа, найденные в Вильярикосе, Алькарасехосе и Кинтана-Редонде, не имеют застежки для подбородка, которая видна на монете III века до н. э. из Илибериса. У некоторых романизированных воинов из Осуны были шлемы с длинными хвостами или радиальным гребнем. Другие носили перья, лошадиные хвосты или гребни из бронзы или кожи.

Щит. Рассказывая о лузитанах, Диодор пишет: «Во время войны они носили небольшие плетеные щиты, защищавшие их тела. В бою воины использовали их так быстро и умело, что отражали удары противника».

Подобные округлые щиты характерны для Лирии и Вердолая. Эти щиты были слегка выпуклыми, их носили наклонно к плечу, держа за кожаные петли. Страбон сообщает, что они изображены как на бронзовых статуэтках турдетанских воинов, так и на каменных статуэтках лузитанов. Кроме этого типа щитов, существовали и другие — большие, овальной формы, украшенные геометрическими рисунками, с длинной узкой полосой вдоль основной оси и широкой поперечной. Этот тип щита можно видеть на рельефе «Два воина» из Осуны, а также на рисунке «Сражающиеся воины», где они показаны в сравнении с круглым щитом побежденного врага. Похоже, что в I веке до н. э. использовались оба типа щитов. Так, оба они изображены как трофеи на монете 54 года до н. э., выпущенной в часть побед 99 года до н. э. Удивительно, что никаких овальных щитов не было найдено в Месете, и, кроме щитов Ансерюна, нам известен только один большой щит из Кабрера-де-­Матаро, а другой из Эчарри-де-Наварра.

Наступательное оружие. Хорошо известны два типа метательного оружия, принятого у всех испанских народностей: дротик и копье.

Дротик был любимым оружием воинов Леванта, именно им был ранен Ганнибал. Ливий описывает его так: «Древко сделано из пихты и круглое, на конце укреплен кусок железа, он квадратный и обвязан бечевой, обмазанной смолой. Железка была три фута длиной, достаточной, чтобы пробить броню и тело. Но даже если она просто застревала в щите, не повредив тело, это наводило ужас на врага, поскольку бросок производился С уже зажженным древком, и траекторию можно было проследить по огню. Воину приходилось отбрасывать свой щит и оставаться не защищенным перед врагом».

На кельтиберском кладбище Аркобрига и турдестанском кладбище Альмединилья найдены предметы, пораженные дротиками с заостренными концами, размеры которых составляют от 6,5 до 14 дюймов. Самые ранние находки сделаны в Ле-Кайла-де-Майяк (Франция) и относятся к VI веку. Их тип схож с самыми древними находками в Агилар-де-Ангита. Находки Альмединильи относятся к более позднему сроку — IV веку до н. э.

Метательное копье изготовлялось полностью из железа, с утолщением в середине стержня. Перекрестная секция имела многоугольную или гексагональную форму, базовая часть заострена, а длинное копьеобразное окончание полое и с зазубринами. В некоторых образцах середина уплощена для лучшего полета. Предполагается, что это оружие изобретено в Лирии. Размер жала копья иногда доходил до 22 дюймов плюс 4 дюйма на крепление. Еще одна разновидность копья — пика — напоминает копье андалузских пастухов с перекрестьем в основании острия, о чем свидетельствуют изображение на монете из Карисия и копье из Гранады. Метательное оружие бесполезно в рукопашном бою, однако на одном из рисунков изображен пехотинец с саблей в одной руке и с копьем в другой.

Иберийский воин должен был иметь два метательных оружия, о чем говорил Ливий, об этом свидетельствуют и изображения из Альосы. Однако воины в рукопашном бою могли сражаться, отбрасывая дротики и копья и выхватывая сабли либо, подобно воинам из Вердолая, защищаясь пиками.

Оружие ближнего боя. Знаменитым иберийским оружием в античные времена была изогнутая сабля, которая, по свидетельству Ливия, отрубала руки у самого плеча, одним ударом отсекала голову, вспарывала живот и наносила ужасные раны». Ее происхождение нужно искать в греческом аналоге, попавшем на полуостров через этрусские модели, которые имитировались иберийскими наемниками.

Фальчион, иберийская короткая, широкая, кривая сабля, использовался как для нанесения ударов, так и для бросков. Его изготовляли из одного куска железа. У рукоятки лезвие расширялось, формируя опору для руки, и загибалось для ее защиты. В ранних образцах эфес был открытым, позже его стали прикрывать изогнутой пластиной, небольшой цепочкой или полоской кожи. Рукоятка заканчивалась стилизованной головой птицы, лебедя или лошади.

Сабля вкладывалась в кожаные ножны, прикрепленные железными обручами к перевязи. На поврежденной каменной статуе воина из Эльче ножны висят на кожаной перевязи и кольце, закрепленном на ремне. На статуэтке из Арчены сабля с профилем птицы просто висит на ремне.

Из всего разнообразия фальчионов, найденных в иберо­турдестанском регионе, самая впечатляющая родом из Альмединильи. Пластины эфеса (ножны сделаны из кованого железа) декорированы витыми сплетенными полосками со вставленными в них гранулами из слоновой кости и рога. Рукоять заканчивается кошачьей головой и головой птицы. В Вильярикосе фальчионы обнаружены вместе с греческими предметами, датированными концом V века до н. э., однако они дожили до I века до н. э. На кладбище Эль-Сигарралехо (Мурсия) найден вотивный фальчион весьма раннего типа с головой лошади на рукояти.

В дополнение к саблям использовались тесаки и ножи типа «двойной сферический», имевшие широкое треугольное лезвие, некоторые — 15 дюймов длины с прямоугольной защитой руки. Самый древний датируется V веком до н. э. Эти тесаки появились в Бельгии и Бургундии примерно в VII веке до н. э.

На последних иберийских монетах можно видеть серповидное оружие с лезвием более коротким, чем у серпа. Оно было найдено в Пуч-Кастельяре (Барселона) и датируется периодом между IV и III веком до н. э. Менее точно подтверждено существование дву- и трезубых пик, хотя Ливий упоминает об их использовании при осаде бастетанского города Орингиса для сбрасывания лестниц атакующих. Вместе с тем несколько пик такого типа были найдены в Осуне.

Смертоносным оружием была праща, и балеарские воины, наемники Ганнибала, славились своим умением использовать его. Метательные снаряды из камня, свинца и железа найдены в Ульястрете, Ампурьясе, Осуне и других местах. Иногда пращи использовали для передачи письменных сообщений.

Помимо оружия следует упомянуть о штандартах и эмблемах. Ливий рассказывает, что в 200 году до н. э. римляне захватили 78 военных штандартов свессетанов и седетанов. Вероятно, у каждого племени был и свой собственный боевой клич. Существование иберийских знамен или эмблем было подтверждено вскоре после римского нашествия. На иберийской монете изображен всадник со штандартом, на котором вверху нарисован кабан.

Нам ничего не известно о военных колесницах. Единственным обнаруженным тягловым средством были повозки, запряженные быками. На рельефе из Эль-Сигарралехо изображена легкая колесница, но вполне вероятно, это была похоронная повозка.

Лошадь и всадник

Иберы были искусными наездниками, которые охотились на диких лошадей в лесах. Испанская лошадь очень походила на африканскую, которая скачет вытянув шею. Ее аллюр описывают как «неправильный». Большое количество лошадей на полуострове объяснялось многочисленностью всадников в войсках и большой данью, собираемой римлянами.

В захоронениях Андалузии и Испанского Леванта находят большое количество изображений лошадей, в частности находка в Эль-Сигарралехо посвящена богине-лошади.

Наездники скакали без седел. Они пользовались накидкой из кожи, шерсти или растительного материала, которая иногда покрывала и шею лошади, предохраняя ее от потертостей поводом и сбруей. Всаднику приходилось держать повод в одной руке, а оружие — в другой. Однако в некоторых случаях защита шеи лошади становилась средством управления, и воин мог держать оружие в обеих руках. Стремян не было, но шпоры пользовались большой популярностью. Об этом можно судить по лирийским рисункам, а также по самим шпорам, найденным в ряде археологических раскопов. Лошадью управляли с помощью недоуздка, уздечки И поводьев. Среди находок есть множество удил, которые скорее похожи на трензеля, воздействующие на кожу животного при нажатии. Так называемая узда представляет собой простые «крылышки», предотвращающие сползание удил в сторону.

Крылышки в форме буквы «S» состояли из колец, полумесяцев или прямых планок с окончаниями.

Есть много догадок по поводу того, как сидели иберы на своих лошадях. Несомненно, они ездили верхом, и все же, судя по изображениям, найденным в Арчене и Лирии, некоторые наездники, вероятно, сидели боком. Однако это можно объяснить и неспособностью художника отобразить реальную перспективу.

Иберы не скупились на украшение своих лошадей. Элементы, соединяющие поводья и удила, украшались орнаментом, клыками или другими изображениями, вышитыми или нарисованными на материале либо выгравированными на коже или металле. Нагрудные пластины украшались бахромой из веревок с позвякивающими кусочками металла на концах. На макушке головы лошади помещали парасоль, небольшой зонтик, украшенный полихромными волокнами. Их можно видеть в украшениях лошадей из Лирии и на двуликом рельефе коня в Эль-Сигарралехо.

Пластическое искусство Лирии и других мест создает впечатление, что иберы были энергичным и колоритным народом, имевшим вкус к жизни. Они демонстрировали браваду в битвах, к которым питали большую слабость, и использовали каждую возможность выказать свой темперамент.

Источник:

Аррибас А. Иберы. Великие оружейники железного века. «Центрполиграф». Москва, 2004.