Организация и вооружение войск Древнего Египта (Эрман А.)

…Мы мало знаем об организации тех войск, с которыми цари XVIII династии вели свои войны, поскольку в надписях обычно говорится просто о воинах, без подробностей. О состоянии войска при XIX и XX династиях мы осведомлены гораздо лучше, хотя даже в этом случае многое еще нужно прояснить.

Как мы уже видели, армия Среднего царства состояла в основном из ополчений, которые при необходимости присылали правители различных номов. Не ясно, до какой степени это старое учреждение сохранилось в совершенно новых условиях Нового царства. Во всяком случае, мы больше не встречаемся в надписях с тем, что мы почти могли бы назвать частными армиями номов, а о воинах храмов в храмовых поместьях, которые существовали в более поздние времена так же, как раньше¹, мне трудно сказать, были ли они чем-то большим, чем отряды полиции, которые должны были стоять на страже в святилище и земельных владениях бога. В любом случае, великие войны Нового царства велись силами государственной армии, лишь меньшая часть которой была набрана в Египте², а большая часть состояла из иностранных наемников. По крайней мере, так было при XIX династии; например, в одном из эпизодов того времени маленькая (бывали гораздо многочисленнее!) армия состояли из 3 100 наемников-варваров и только 1 900 воинов регулярных войск. И притом только часть этих воинов регулярной армии по-настоящему имела право называться египетскими войсками в прежнем смысле этого слова — та часть, которая носила старое исконное название воин.

С другой стороны, воины, называвшиеся нахаруна, были (как заставляет предполагать их семитское название, происходящее от слова «молодежь»³) новым войском, организованным по иноземному образцу, а часто упоминаемый Пидт, то есть отряд-лук, похоже, был войском, состоящим из варваров. Было сделано очень вероятное предположение, что его странное название лук означает, что это войско набиралось из девяти луков, то есть соседних варварских племен. Например, из одной надписи времен правления XX династии мы узнаем, что при перевозке камней варвары, называвшиеся «апур», относились к «луку варваров анути». Поэтому обычно считают, что слово луки означает вспомогательные войска, и в этой книге принято такое толкование этого слова. Этими войсками луков командовали вожди, люди знатные и образованные, одно или два письма из переписки которых дошли до нас. Один вождь этих вспомогательных отрядов был командующим в Эфиопии, другие занимали пограничные крепости на востоке дельты и поселения у колодцев в Южной Палестине; то есть мы обнаруживаем их в чужеземных странах, и, следовательно, они имеют право носить звание «начальник варварской страны», хотя похоже, что такой офицер жил и в Гелиополе.

Войско, называвшееся «мадай», возможно, вначале входило в число этих войск луков. Это были воины из нубийского народа меда; их соплеменники иногда служили в египетской армии уже при Древнем царстве и, очевидно, в древние времена славились как охотники в пустыне. Но в Новом царстве из них было образовано войско, которое во многих отношениях соответствовало нашим жандармерии и полиции, и правительство использовало их различными способами. Во всяком случае, они находились под командованием вождей, а их командующий был «князем мадаев». Неизвестно, из каких племен их набирали в эпоху Нового царства, поскольку редко бывало, чтобы кто-то из них носил свое национальное имя, например Бекуаренра; большинство брали себе хорошие старинные египетские имена, например, Нехтсет — «Сет победоносен» или Энхернахт — «Энхор (Анкор) победоносен» и другие подобные воинственные имена. Но, несмотря на такое превращение по внешности в египтян, они в глазах чистокровных уроженцев долины Нила все же были бездомными варварами; например, «представитель воинов» с презрением пишет «князю мадаев»: «Ты — сын крепостного, ты вовсе не князь; ты приехал откуда-то, чтобы поселиться здесь». Более того, в другом случае один из этих князей имеет еще и другие высокие военные должности.

Египетские чиновники, как правило, имели привычку злословить по поводу мадаев, «у которых много поручений», а упомянутый выше Нехтсет, не стараясь выбирать выражения, сравнивает одного из них с «этим врагом Ра» — то есть, как сказали бы мы, с дьяволом. Кроме того, мы можем отметить, что в более поздние времена мадаи, должно быть, играли в египетском государстве еще более важную роль, потому что их имя в виде слова матои стало обобщенным обозначением воинов и было в ходу среди египтян еще в христианские времена.

К этим изначальным варварским элементам египетской армии мы при XIX династии должны добавить часто упоминавшихся шардена, кахаков и машауашей — покоренные племена ливийцев и народов моря, которые (как тюрки, курды и кавказцы в Средние века) поступали на службу к фараонам под началом своих собственных вождей и так же, как и упомянутые средневековые вожди (например, курд Саладин (Салах-ад-Дин) или мамлюки. — Ред.), в конце концов стали править в египетском государстве. О том, что их нанимали в большом количестве, свидетельствует существование того войска в 5 000 человек, о котором мы уже упоминали; в него входили 520 шардена, 1 620 кахаков и 880 машауашей и негров. Нет сомнения, что Меренптах и Рамсес III (IV) сражались с такими же племенами и их союзниками главным образом при помощи этих наемников-варваров. В те периоды времени, которые мы рассматриваем, эти войска дикарей всегда специально содержались отдельно от регулярной армии; они по-прежнему принадлежали к различным племенам, поскольку Рамсес III (IV) называет начальников, которых он поставил над состоявшими у него на службе варварами, «вождями вспомогательных войск и вождями племен».

Обычно войско делилось на отряды. Относительно размера каждого отряда я не могу сделать совершенно никаких выводов, хотя нам известны названия некоторых из них. Например, при XVIII династии мы обнаруживаем отряд «Амон», отряд под названием «Красота солнечного диска» и отряд фараона. При царях XIX династии эти своего рода полки носили еще более звучные имена: например, полк вспомогательных войск, расквартированный в стране Дапур, назывался «отряд, сияющий как солнечный диск», а при Сети I один полк назывался «Амон защищает своих солдат». Во время войны из этих отрядов формировали более крупные войсковые соединения: например, Рамсес II имел четыре таких крупных отряда, названные в честь четырех великих богов Египта — «Амон», «Ра», «Птах» и «Сутех» — точнее, если называть полные имена, «первая армия Амона, который дает победу Рамсесу II» и т. д.⁴

Несомненно, глаз военного легко отличил бы различные части египетской армии одну от другой по одежде и оружию воинов, однако мы не можем овладеть этими знаниями и должны ограничиться указанием на несколько особенно выделяющихся черт внешнего вида воинов.

Поскольку воину нужно быть способным двигаться легко и быстро, египетские воины, как правило, не носили ничего, кроме короткой юбки, которая спереди была еще больше укорочена, чтобы в ней можно было идти быстро. Однако этот наряд совершенно не прикрывал нижнюю часть тела, и поэтому здесь имелся специальный лоскут в форме треугольника или сердца, закрепленный спереди и сделанный, вероятно, из кожи⁵. Похоже — если нас не вводят в заблуждение случайные рисунки, которые мы имеем, — что Рамсес II внес большие изменения в этот предписанный обычаем наряд, поскольку его воины уже не носят в дополнение к своей юбке этот передник, а одеты в своего рода доспехи, в состав которых входили колпак из толстого материала и облегающая тело верхняя одежда⁶. Однако эти шлем и панцирь были, вероятно, не из металла, а скорее всего — насколько можно судить по рисункам — они делались из толстой ткани на ватной подкладке; такие доспехи и теперь (конец XIX в. — Ред.) носят в Судане, и они обеспечивают отличную защиту. В редких случаях доспехи все же могли быть покрыты металлическими пластинами. При Рамсесе II высшие военачальники и преимущественно возничие колесниц «несомненно» надевали особую одежду — длинную юбку, верхнюю одежду и поверх них длинную кожаную рубаху, которая прикрывала грудь, спину и бедра. Позже они, видимо, вернулись к прежнему военному костюму с лоскутом в форме сердца спереди.

Приведенный здесь рисунок, где показана пехота первой армии отряда на марше, служит иллюстрацией к рассказу о снаряжении египетских войск при Рамсесе II. Солдаты вооружены копьем и либо кинжалом, либо серповидным мечом; каждый пятый из них — вероятно, младший командир — имеет короткий жезл. На время пути они повесили свои тяжелые щиты за спину.

К несколько более раннему времени относятся другие рисунки — изображения войска, воины которого были телохранителями при дворе царя Эхнатона. Вооружение этих бойцов состояло из щита и легкой пики; командиры имели также дубинки. Воины другой части несли тяжелое копье, секиру и щит и находились под началом командиров, имевших жезлы; они также отличались от воинов первой части прической, волосы закрывали им уши⁷. Кроме того, передний лоскут их юбки тоже был несколько уже. Почти так же были одеты воины сопровождающей части, вооруженные чем-то вроде цепа и находившиеся под командой людей с дубинами. Мы также можем узнать отряд вспомогательных войск того периода — сирийцев в их национальной одежде, вооруженных длинными копьями; в набедренную повязку у них воткнут короткий кинжал; командуют ими египтяне. На других рисунках показаны отряды служивших в войсках этого же царя воинов-негров, вооруженных луками и стрелами. Эти разнообразные полки, конечно, имеют идущих с ними знаменосцев, которые очень часто упоминаются в надписях. На приведенной здесь иллюстрации показаны изображения нескольких штандартов. Как мы видим, некоторые из штандартов имеют форму вееров, другие состоят всего из одного страусиного пера — оно, как мы уже отметили, было символом победы.

Совершенно иными, чем те войска, которые мы сейчас перечислили, были в период Нового царства те войска, которые мы могли бы назвать элитными, — а именно тент-хтор, конные силы, то есть войска на колесницах.

Они во всех отношениях играли роль нашей конницы. Как мы уже видели в предыдущей главе, колесница в Египте имела иностранное происхождение и, возможно, как раз по этой причине была в очень большом почете у египтян как в мирное, так и в военное время.

Воины колесничных войск стояли по двое на колеснице, вровень один с другим. В бою один из них стрелял с колесницы из лука или метал дротики, которые удобно размещались под рукой в двух колчанах на краю колесницы, а другой управлял конями, которые иногда были защищены матерчатыми доспехами на ватной подкладке. Хетты использовали колесницы иначе: они размещали на каждой из них трех воинов, а именно добавляли еще щитоносца, который прикрывал своим щитом двух других (прежде всего бойца), а египетский колесничный воин должен был сам защищаться своим щитом⁸. (Боевая эффективность хеттских колесниц была существенно выше; именно Хеттское царство и другое арийское государство, Митанни (правящий слой этого государства родственный завоевавшим Индию ариям), сделали колесницы по-настоящему ударной силой, а митанниец Киккули создал трактат о коневодстве, поставив это дело на прочную основу. — Ред.) Казармами колесничных войск были эх — то есть царские конюшни⁰⁹, большие службы со своими «начальниками конюшен»¹⁰ и писцами, которые должны были не только заботиться о лошадях, но и вести много других дел, которые по нашим представлениям в действительности имеют очень мало отношения к армии. Например, писец одной из этих конюшен в письме к своему начальнику после сообщения о том, как обстоят дела с лошадьми, далее пишет: «Я исполнил то, что мой господин писал мне: «Дай продовольствие солдатам и людям аперу, которые везут в Мемфис алтарь Ра-Рамсеса»¹¹. Тут мы видим, что отряд колесничных войск в мирное время использовался на общественных работах так же интенсивно, как и пехотинцы. Мы уже упоминали о «конюшне становления», то есть, согласно египетской манере говорить, — образования¹².

Среди высших командиров этих войск были царские возницы, которые обычно назывались иностранным (индоевропейским. — Ред.) словом «катана». Это были (по меньшей мере некоторые из них)¹³ знатные и образованные люди с высоким положением в обществе; Рамсес II и Рамсес III назначали собственных сыновей «главными возницами его величества и начальниками коней». Еще один «главный возница», Аменемопет, ряд писем которого сохранился до наших дней, именует в них себя так: «царский посол во всех странах, наместник иноземных стран и народов»; то есть он был не только военачальником, но и дипломатом. Он получил образование в школах и, несомненно, в душе презирал свою низшую военную должность, где было больше практических дел, чем ученых занятий. Вряд ли мы можем понять по-иному то, что среди мудрых писем и отрывков из стихотворений, которые он заставляет записывать своего ученика Паебпасу, есть предостережение против «несчастной должности командира колесничных войск». Бедняга командир, о котором идет речь в этих словах, в возрасте мальчика был, благодаря заботам своего деда, принят на службу в конюшню царя.

Он спешит взять лошадей В конюшне перед его величеством,
Он получает прекрасных лошадей,
И радуется, и ликует,
И возвращается с ними в свой город.

Однако он не может вынести жизнь дома, поэтому поручает деду заботиться о своем имуществе и уезжает прочь в своей колеснице. После этого с ним происходят всевозможные несчастья, и, когда наконец войскам устраивают смотр, его несчастья достигают высшей степени:

Его бьют палками на земле,
Бьют так, что от палок остается сто следов.

Но еще меньше Паебпаса должен думать о том, чтобы стать «командиром пехоты» — участь которого намного хуже даже этой. Чтобы предупредить своего ученика о бедах, которые несет с собой эта должность, Аменемопет предлагает Паебпасу для обсуждения следующее стихотворение, которое мы также обнаруживаем в учебной литературе того времени¹⁴:

Ох, что значит то, что ты говоришь:
«У командира пехоты судьба лучше, чем у писца»?
Позволь же мне рассказать тебе о судьбе командира, такой
полной бедствий.
Когда он еще дитя, его приводят в казармы (?) и держат там
взаперти (?).
Удар, который… он получает в живот,
Удар, разрубающий тело, он получает в брови,
И его голова разорвана раной!
Его кладут и бьют по нему, как по книге,
Он изломан поркой.
Позволь же мне рассказать тебе, как он идет в Сирию,
Как он шагает по верхней стране.
Свои еду и воду он должен нести на своем плече,
Нагруженный, как осел;
От этого шея у него становится негнущейся, как у осла,
И кости его спины ломаются.
Он пьет грязную воду…
Если он, придя, оказывается перед врагами,
Он как птица в силке;
Если он приходит в свой дом в Египте,
Он как дерево, которое едят черви.
Он болен и должен лечь,
Его приходится везти домой на осле,
А за это время его одежду крадут и его слуги убегают.
Поэтому, о писец,
Измени на обратное свое мнение о счастье писца и командира.

Как мы уже говорили, это подчеркнутое презрение одного из высших командиров к должности своего подчиненного явно объясняется тем, что для занятия более высоких должностей всегда требовалось образование ученого человека. И действительно, среди высших военачальников¹⁵ мы всегда встречаем «писцов армии»; а если мы вспомним, что упомянутый выше спор об изящном стиле сочинения писем ведут между собой «царский писец командования армии»¹⁶ и другой командир¹⁷, мы сразу почувствуем, что эти военачальники осознавали себя носителями классического образования.

Кроме того, в число писцов этого разряда входили носители многих и разных должностей. Некоторые из них были только прикреплены к определенной военной части¹⁸, а другие явно были избраны для высших должностей во всей армии, например «начальник солдат и писец армии»¹⁹. Правда, обладатель этой должности мог выполнять обязанности заместителя при знатном «представителе армии» (которого часто сокращенно называли только «представитель») — при человеке, который, по крайней мере в одном случае, был по порядку старшинства выше, чем даже высокопоставленный «придворный возничий».

Похоже, что это ученое образование военачальников не вредило исполнению ими их практических обязанностей. В мирное время и в более ранний, и в более поздний периоды их использовали на всевозможных инженерных работах — например, при перевозке камня или работах на оросительных каналах. Эти обязанности ничуть не считались унизительными для высших армейских командиров:

Начальник армии, вождь войск луков,
Сакет, стоящий перед ними;
Знаменосец, представитель,
Писец армии, командир крестьян —
Они входят внутрь и выходят наружу
Во дворах царского дома.

А бедный подчиненный, низший командир, уау, сравнивается с нагруженным ослом. Это потому, что «он должен работать, пока не зайдет солнце», а ночью не может спать от голода: «он мертв еще при жизни»²⁰.

Итак, по представлениям египтян, даже в военной профессии хорошее образование было единственным, что могло принести человеку счастье и успех.

[1] То, что крупные святилища имели своих воинов уже при Древнем царстве, мы видим по титулам верховных жрецов, например Маг. шоп. div., 18 и другие примеры.
[2] В L. D., iii. 219 достойно упоминания то, что следом за воинами регулярной армии упомянуты «200 командиров из отряда государственных рыбаков»; это, видимо, подразумевает, что из крепостных рыбаков была организована военная часть.
[3] Толкование молодежь делается вероятным благодаря месту в Маг. Karn, 54, 45, где молодежи, видимо, противопоставлены старики. При Рамсесе II существовала нахаруна (это слово применено как собирательное существительное) в Эмуре: L. D., iii. 187 е.
[4] Армии, названные в честь богов, — это не войска, выставленные храмами этих богов. Во-первых, храмы так сильно отличались по богатству один от другого, что размеры войсковых частей в этом случае тоже сильно бы отличались; кроме того, если принять это допущение, то царь не имел собственных военных сил.
[5] L. D., iii. 94, 97 е, 117, 121 а. Соответствует ли центральный лоскут древнего шендота этой части юбки? И не был ли шендот самым ранним военным нарядом царей?
[6] L. D., iii. 154, 156, 168. Особенно ясно и выглядит немного иначе. L. D., iii. 214.
[7] Не могла ли она изображать шлем?
[8] L. D., iii. 155, 160.
[9] An., 3, 5, Rs.; Ап., 3, 6, 4; Leyden, 349.
[10] Mar. Cat. d’Ab., 1162 как родственник одного из командиров вспомогательных войск. Другой человек был одновременно катаной («катана» первоначально означало всего лишь «возница любимой повозки», L. D., iii 10 a, bis) и наместником Нубии, L. D., iii. 138 n.
[11] Leyden, 349; ср. также: L. D., iii. 219 — «начальник конюшен двора» в Хаммамате.
[12] Надпись Бекенхонса, 1, 3. По поводу толкования слова сохпр как «образование» ср. среди других отрывков 1, 4 этой же надписи.
[13] В L. D., iii. 219 среди самых высших военных и чиновников упомянут «придворный катана» и «пятьдесят катан конных войск» упомянуты после «двадцати старшин придворной конюшни».
[14] An., 4, 9, 4 и след. с. Похожее стихотворение с подобным же смыслом: ?. Z., 1880, с. 96.
[15] Главным источником сведений для определения места различных военачальников в служебной иерархии служит надпись L. D., iii. 219, в которой военачальники и гражданские чиновники перечислены явно в порядке их должностей.
[16] An., 1, 2, 3.
[17] Там же, 1, 8. Я не знаю, что значит в L. D., iii. 219; однако это может быть прочитано и как snne.
[18] Mar. Cat. d’Ab., 1137. Ср. также: L. D., iii. 219, где, помимо двух упомянутых отдельно «писцов армии» («писец Шу» и «писец-представитель»), названы еще двадцать — все вместе без титулов.
[19] Inscr. In the Hier. Char., 29. Также «царский писец и начальник солдат», Ап., 5, 21, 8; часто также только «начальник солдат» и, несомненно, также часто просто «царский писец».
[20] ?. Z., 1880, 96. Объяснение, которое я там дал, теперь кажется мне ошибочным. Неясно, действительно ли в приведенном там поэтическом перечислении военачальников, стоящих выше уау, они действительно указаны в порядке старшинства.

Источник:

Эрман А. Государство, армия и общество Древнего Египта. «Центрполиграф». Москва, 2008.
Перевод: И. Петровская.